— Давай сверим список. Семь смертных грехов это гордыня, зависть, гнев, уныние, алчность, чревоугодие и похоть, так? — спросил я, и Эклер кивнула.
— Вы совершенно правы, Иватани-доно.
В моем случае Проклятие родилось из гнева и ярости на Ссуку, Подонка и весь мир.
В случае Рена… ну уж явно не из похоти.
Остальные более или менее подходят, и выбрать из них непросто.
— Кстати, а как так получилось, что никто не говорит о том, что Герой Меча возглавляет разбойников?
— Возможно, дело в маске, Наофуми-сама?
— Отчасти я согласен…
Он и меч мог так переключить, чтобы никто не догадался.
Слухи о том, что разбойников возглавляет Герой Меча, казались бы всем такими нелепыми, что они исчезали бы, так до меня и не доходя.
— Но неужели никто из вас не узнал Героя Меча по голосу?
— Он пригрозил убить нас, если мы проболтаемся. И вообще если мы хоть что-то сделаем!
А, ну да. Рен тоже любил оберегать секреты.
Возможно, именно поэтому маску и нацепил.
— Если честно, я даже рад, что вы нас захватили. Наконец-то этот кошмар позади.
— Да, и я…
“Что Рен с ними сделал?” — думал я, занимаясь присвоением награбленного.
— Неужели все Герои таковы? — вздохнула Эклер.
— Вот еще. Не ставь меня на один уровень с ними.
— Иватани-доно… Неужели и это — одна из обязанностей правителя региона?
— Опять ты за свое? Сколько раз еще сказать, что я понятия не имею? Ты что, знакома с трудами отца только понаслышке?
— Неужели и у отца была темная сторона?.. — опять непонятно о чем задумалась Эклер.
Попрошу потом Рафталию и Садину ей помочь.
— Как бы там ни было, сейчас речь о Рене. Мало того, что он без нашего присмотра может кому-нибудь навредить, ему могут попасться убийцы Героев. Мы должны так или иначе поймать его.
Нужно выбить из Рена его дурь, из-за которой он считает, что находится в игре, и при первых же сложностях верит лишь тем, кто приходит к нему с лестью.
Я вот подозреваю даже тех, кто хорошо ко мне относится.
Точнее, их я подозреваю в первую очередь.
Если не выясняешь, что за людьми стоит, потом не удивляйся неожиданным подножкам.
Надо придумать, как поймать Рена живым.
— Как же… сложно схватить человека, который вовсю пользуется Проклятием.
— Согласна, сложно, — поддержала Рафатлия. — Тем более, что брать нужно живьем. Без этого у нас бы оставались варианты.
— Возможно, он видит во мне некоего босса и пытается победить ради опыта.
— Самое страшное, что вы, возможно, правы…
Я слышал, что за убийство людей в этом мире тоже дают опыт.
— Если он действительно хочет опыта, возможно, в нем разыгралось чревоугодие?
Он всегда любил набирать Уровень. Да и вообще люди вроде Рена к такому склонны.
Если предположить, что он потерял контроль над чревоугодием, то мог даже во мне с Раф-тян разглядеть легкую добычу.
— Или алчность… Возможно, он захотел завладеть всем, чем можно, поэтому заручился поддержкой разбойников и копит сокровища.
Вообще, Проклятие алчности я бы даже с некоторой радостью взял на себя, но оно мне не досталось.
— Мысленным самоистязанием занимаетесь?
— И как ты только угадываешь?
— Долго вас знаю.
Снимаю шляпу перед проницательностью Рафталии. Неужели у меня всё на лбу написано?
Как бы там ни было, мы не знаем даже того, отличается ли вид Проклятия от Оружия к Оружию.
Что там еще, гордыня?
В онлайн играх мне часто встречались люди, которые боготворили уровень, а низкоуровневых игроков ни во что не ставили.
Быть может, на деле Рен лишь отыгрывает благородное одиночество, которое на самом деле — лишь отражение эгоизма.
Но я скорее поверю, что такое Проклятие досталось Ицуки.
— Ты знаешь, Эклер, помимо системы с семью смертными грехами есть и другая, с восемью.
— Ой, я про нее слышала, — Лисия робко подняла руку.
И про нее знает?.. Насколько же Герои прошлого любили говорить о грехах?
Им всем по четырнадцать лет, что ли, было?
В общем, семь смертных грехов — это новая система, а в древности их было восемь.
Чревоугодие, похоть, алчность, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордыня.
Разница в том, что вместо зависти печаль и тщеславие.
Позднее печаль объединили с унынием, а тщеславие с гордыней. Наконец, добавили зависть и получили новую систему.
— Если здесь действует старая система восьми грехов, возможно, мы имеем дело с тщеславием — стремлением выглядеть хорошо, но не быть хорошим на деле.
— Вы так считаете, Наофуми-сама? Я не совсем уверена…
— Разве Герой Меча так сильно переживает за свой образ? Отчасти он за него действительно волнуется, но довод достаточно слабый.
И Рафталия, и Эклер усомнились в моем выводе.
— Ну, это мое мнение. Или чутье пришельца из другого мира. Если выразиться иначе… Вот скажите, Эклер, Лисия, тут существуют карточные… или настольные игры, имитирующие битвы против монстров?
— А, да, — ответила Лисия. — Они используются в качестве обучающих пособий, на основе которых разъясняют, как люди становятся сильнее в битвах.
— Обучающих пособий?.. Ладно, сойдет. Короче говоря, мы с Реном и прочими пришельцами много играем в такие “пособия”. Но вы ведь понимаете, что хорошо играть в пособия — еще не значит быть сильным?
Кивнули все, и Лисия — в первую очередь.
Кажется, ей эта тема близка.
— Я полагаю… в вашем мире в подобные пособия одновременно играют от силы несколько человек, но Герои приходят из миров, в которых можно играть с людьми со всего света.
— Уа-а… Неужели вы играли в такой большой компании?!
— Только у Ицуки особый случай, но в целом близкий.
Ицуки увлекался консольной игрой.
Впрочем, я в подробные расспросы не вдавался и не знаю, была ли она хотя бы отчасти сетевой.
— Понятно. Теперь мне ясно, почему Герои-доно так хорошо разбираются в нашем мире, — подытожила Эклер. — Без предварительно обретенных знаний не обошлось.
Силу из сетевых игр нельзя назвать настоящей. Привязанность к ней — тщеславие в чистом виде.
Тем не менее, опыт из тех игр сказывается, да и бесполезной такую силу тоже не назвать.
Скажем, у меня в онлайне были друзья, которые нашли работу через связи из игр. Даже меня сетевые знакомые пару раз приглашали устроиться в фирму после окончания университета.
Те, с которыми я встречался в реале.
Не знаю, говорили ли они всерьез, но чертовски приятно слышать, что “нашей компании пригодились бы твое бесстрашие и твоя харизма как главы гильдии”.
Сейчас мне, конечно, кажется, что они лестью пытались превратить меня в мальчика на побегушках.
Но мне тяжело представить, чтобы на Рена, с учетом его характера и отношения к товарищам, кто-то возлагал бы такие же надежды.
Мне проще всего вообразить, что он отыгрывал игрока-одиночку, кичившегося редким снаряжением с боссов.
Любой, кому удается подержать бразды правления гильдией, отчетливо осознает, что игрокам незачем стремиться к тому, чтобы стать сильнее всех остальных, а бахвальство добычей не несет никакой пользы и только раздражает.
Тем не менее, кому-то нравится именно такой стиль игры. Можно даже поспорить, что именно на таких людях администрация делает деньги.
— Если человек принимает свою фальшивую силу за настоящую и ломится вперед, даже не пытаясь вырасти как личность… Его силу с чистой совестью можно назвать тщеславной, согласны?
Другой вопрос в том, действительно ли слово “тщеславие” лучше всего подходит именно Рену.
Кажется, в отношении Ицуки оно уместнее.
— В то же время мы не можем рассуждать о Проклятых Сериях в целом, поскольку не понимаем, как именно они пробуждаются. Например, я хоть и не могу точно сказать, как именно… но грешу довольно часто.