Речи Гитлера 1920 года следовали общему шаблону, который определялся его подходом к истории: он изображал блестящее прошлое Германии, прежде чем нарисовать картину её жалкого настоящего. Затем он описывал причины, как он их видел, того, как первое стало вторым, следовал к определению средств борьбы с этой деградацией и затем заканчивал обещанием надежды на будущее.
Таким образом, Гитлер не определял себя лишь тем, против чего он выступал, и его цели не были ограничены поиском отмщения. Не был он и нигилистом. Примечательным образом его речи скорее были полны бактериологических метафор, чем — как это было столь популярно везде на правом политическом фланге Германии — упоминаний о том, как победоносную Германию ударили кинжалом в спину, подобно тому, как убивающий дракона герой Зигфрид из средневекового эпоса «Песнь Ниббелунгов» был предательски убит своим заклятым врагом Хагеном фон Тронхе. В то время как возможно отомстить за удар кинжалом в спину, такое невозможно сделать против бактерии. Борьба с бактерией, которая вела к деградации тела или метафорически — государства и общества — не требовала мести. Скорее Гитлер представлял точку зрения, что путём уничтожения бактерии, которая привела её к плачевному состоянию, Германия восстановится и впоследствии будет иммунной к новым инфекциям и станет способна жить хорошей и самостоятельной жизнью. Таким образом, Гитлер проповедовал разрушение как средство достижения цели, всегда определяя конечные цели в позитивных терминах. Именно это обещание «солнца свободы» сделает Гитлера привлекательным для поколения идеалистичных молодых немцев, которые достигли совершеннолетия между 1920-ми и 1940-ми годами.
Борьба с деструктивными силами настоящего и создание лучшего и обнадёживающего будущего были двумя сторонами одной медали не только для Гитлера, но также и для многих из его товарищей национал-социалистов. Готтфрид Федер, например, не только нападал на то, что он видел как разрушительные силы иудаизма и финансов, но также предлагал видение «нового города» как прототипа для немецкого образа жизни, который станет ядром для новой Германии. Его целью было основание новых городов по всей стране с числом жителей примерно 20 000 в каждом, которые в свою очередь будут сооружены из ячеек в приблизительно 3500 обитателей. Федер доказывал, что эти города будут лишены недостатков жизни в большом городе, таких как детская бедность, большое количество дорожно-транспортного травматизма, и распространение болезней и нищеты.
Повторяющейся темой речей Гитлера в 1920 году было то, что Германия будет способна снова жить под «солнцем свободы» только если будут усилены национальная солидарность и вера в собственные возможности. Далее, это золотое будущее может быть достигнуто, только если будет побеждён баварский сепаратизм, установлено бесклассовое государство рабочих, отменены условия мира по Версальскому договору и уничтожены крупный финансовый капитал и «процентное рабство». Гитлер снова и снова будет возвращаться к одной и той же теме: необходимости для Германии извлечь уроки из мощи Британии и Америки. Ненависть Гитлера к англо-американскому миру была неотъемлемой частью его политизации и радикализации в Мюнхене после Версальского договора. Это было чувство, которое хорошо отыгрывалось на его слушателях, поскольку оно широко разделялось среди других ультраправых групп в Мюнхене. Например, оратор от Немецкой Народной Федерации Защиты и Сопротивления (German Völkisch Protection and Defiance Federation) гневно говорил на мероприятии 7 января 1920 года — на котором также был Гитлер в качестве приглашённого оратора — о «громадных еврейских банках и миллиардерах, таких как Морган (Америка) и Ротшильд (Англия), которые образовали секретное общество». Оратор заявил, что «завещание Моргана ясно показывает его убеждение в том, что Германия должна быть уничтожена, чтобы Америка оставалась конкурентоспособной».
Как результат растущей популярности и известности Гитлера, NSDAP начала привлекать внимание за пределами Мюнхена — возникла ситуация, которую он пытался использовать. В 1920 году он выступал общим числом одиннадцать раз в местах за пределами городских границ, но всё же внутри орбиты Мюнхена, в попытке усилить заметность партии в регионе и способствовать установлению отделений партии за пределами столицы Баварии. Делая это, Гитлер, по сути, стал разъездным «агентом по продажам» для партии.