Розенберг верил в существование еврейского заговора, заявляя, что еврейские большевистские вожди ответственны перед еврейскими финансистами. В своей написанной в 1922 году книге Pest in Russland! («Чума в России!») он доказывал, что в России, в конечном счёте, заправлял еврейский финансовый капитализм: «Если понимать капитализм как энергичную эксплуатацию масс совсем небольшим меньшинством, то тогда никогда не было более капиталистического государства в истории, чем еврейское Советское правительство с дней октября 1917 года». Он также верил в то, что президент Вудро Вильсон был просто марионеткой в руках еврейских банкиров — которые, как он думал, также управляли фондовыми биржами Нью-Йорка, Лондона и Парижа — равно как и вожди большевиков в России. По Розенбергу еврейские лидеры, встречаясь в масонских ложах, разрабатывали планы захватить мир. Он видел еврейское влияние повсюду, веря в вездесущность еврейского духа. В брошюре, написанной им в 1923 году, он призывал человечество освободиться от «евреизации мира».
Это та форма представления антисемитизма, которая, насколько это касается Розенберга, не была истребительной по характеру, но которая представляла большевизм находящимся в руках финансовых капиталистов, что позволила Гитлеру более полно интегрировать антибольшевизм в свою собственную изначально антикапиталистическую форму антисемитизма.
Хотя в конечном счёте это изменится, Розенберг всё ещё выражал про-русские чувства в ранние годы его взаимодействия с Гитлером. 21 февраля 1921 года Розенберг опубликовал статью в Auf gut Deutsch, которая доказывала, что «Русские и немцы — самые благородные народы Европы; […] они будут зависеть друг от друга не только политически, но также и с культурной точки зрения».
Другие идеи, происходившие из царской России, иногда попадали к Гитлеру косвенным путём, через Дитриха Экарта, на которого сильно влияли множество личных контактов, что были у него с тех пор, как первые русские «белые» эмигранты появились в Мюнхене. Уже в марте 1919 года он утверждал в Auf gut Deutsch, что «у немецких политиков едва ли есть другой выбор, чем войти в союз с новой Россией после устранения большевистского режима». В феврале 1920 года он заявлял, что русские люди, подавляемые еврейскими большевиками, были естественными союзниками Германии. «То, что Германия и Россия зависят друг от друга, не подлежит какому-либо сомнению», — писал Экарт, делая акцент на необходимости для немцев связаться с «русским народом» и поддерживать его против «нынешнего еврейского режима» в России.
На Экарта, как и на многих других людей среди националистически настроенных (völkisch) правых в Германии, оказывали влияние «Протоколы сионских старцев» — поддельное описание заговорщической международной организации, посвятившей себя установлению еврейского мирового правления. «Протоколы» едва ли имели какое-либо влияние в Германии предвоенной и военного времени. Однако, когда российские эмигранты привезли с собой копии в Германию после войны, они были переведены на немецкий язык и быстро приобрели известность в правых кругах.
Трудно определить меру роли Альфреда Розенберга и Дитриха Экарта в повороте Гитлера на Восток. Его сдвиг к Востоку определённо начал происходить в то время, когда балтийские немцы и «белые» русские эмигранты впервые появились в Мюнхене. Однако трудно сказать, было ли появление Розенберга и других на сцене основной причиной поворота Гитлера на Восток и к антибольшевистскому антисемитизму; или же его интерес к Розенбергу и, соответственно, к Шойбнер-Рихтеру был результатом сдвига в его мышлении в сторону Востока. Другими словами, трудно сказать, произошёл ли культурный перенос идей на спинах миграции в Баварию Розенберга и других эмигрантов из России, или эволюция радикальных правых идей в России и в южной Баварии шли в связи друг с другом. Вкратце, трудно определить, имелись ли специфические русские корни в национал-социализме и в мышлении Гитлера.
Что делает почти невозможным сказать, был ли сдвиг к заговорщическому антисемитизму, ассоциируемый с Розенбергом и русскими правых убеждений, делом рук Розенберга и его партнеров, это то, что их идеи не были ни новыми, ни ограниченными Россией. Такие чувства, выражавшиеся после Первой мировой войны, существовали прежде и кочевали из страны в страну перед войной. Таким образом, определённо возможно найти немецкое доморощенное воплощение антисемитизма, которое выглядит очень сходно с таковым у правых русских. Тем не менее, в случае Гитлера трудно прийти к какому-либо иному заключению, чем сказать, что это через Розенберга и других среди втекающей волны балтийских немцев и «белых» русских Гитлер явно подвергался идеям преувеличенного заговорщического антисемитизма.