Мюнхен в 1919 году был городом, в котором люди всё ещё пытались найти новую политическую опору в послевоенном, постреволюционном мире. Существовали даже признаки того, что будущий политический наставник Гитлера Карл Майр, как и столь многие в то время, всё ещё колебался между различными политическими идеями. У него явно не было симпатии к постреволюционной жизни в Баварии. 7 июля 1919 года он жаловался на «нескладность, недисциплинированность и дезорганизацию нашей революционной эры». И всё же за пределами антибольшевизма политические идеи Майра были в постоянном движении. В отличие от прошлого, он не рассматривал более себя как близкого к Баварской Народной партии, но как человека правых убеждений. И он определял себя как антисемита. С одной стороны, он поддерживал людей, мечтавших о великой Германии; с другой, в течение лета 1919 года Майр написал сепаратистский меморандум. Когда меморандум в сентябре стал известен, и против него было возбуждено судебное разбирательство, он выступил с малоправдоподобной историей о том, что он всего лишь изображал поддержку сепаратистских идей, и это должно было стать ловушкой для выявления сепаратистов.
Участники пропагандистских курсов Майра также различались по своему происхождению и по их политическим взглядам. На самом деле, лекции, читавшиеся на курсах Гитлера, равно как и на других курсах, организованных Майром летом 1919 года, воспринимались по-разному среди соучеников Гитлера вследствие их разнородности. В теории люди, которых отбирали военные части для обучения у Майра, предположительно должны были иметь ясно определённую характеристику, как устанавливала телеграмма, посланная Майром в воинские части по всему Мюнхену: люди должны были быть «зрелыми» и «надёжными», и иметь «острый природный интеллект». Однако в реальности те, кто записались на курсы, не обладали очевидным общим лицом.
Среди участников были люди в возрасте от двадцати с небольшим до изрядно за тридцать лет; как католики, так и протестанты; солдаты срочной службы, офицеры запаса и кадровые офицеры; студенты университета и люди со скромным образованием; а также ветераны, повидавшие службу на фронте, те, кто служил в тылу и ветераны Добровольческих корпусов. И некоторые из записавшихся, как Гитлер, вовсе не покидали армию, в то время как другие вначале были демобилизованы в конце войны и восстановлены в армии в начале мая. Один заявлял, что он вновь присоединился к армии только в мае, чтобы избежать безработицы. Некоторые между тем жаждали посещать лекции; другие уклонялись. Как жаловался один из участников курсов: «К сожалению, многие, в особенности молодые, присоединились к обучению только для того, чтобы хорошо провести время за счёт общества и иметь несколько дней вне повседневной службы». Другой соглашался: «Состав участников оставляет желать много лучшего. Я обнаружил здесь людей, которые, я уверен, не окажутся теми, кого хотели видеть организаторы».
Разнородность их подоплёки также передалась на политическую разнородность, всё, разумеется, внутри ограничений отрицания радикальных левых экспериментов. Среди участников были те, кто подобно Гитлеру, флиртовали с политическими левыми, но стали политическими перебежчиками, которые вскоре станут придерживаться глубоко антисемитских взглядов, равно как и те, кто резко не соглашался с ними. Например, Германн Эссер в начале года всё ещё работал для радикально левой газеты Allgauer Volkswacht, однако к лету он превратился в глубоко антисемитски настроенного антикапиталиста на правом политическом фланге. К тому времени, когда он принял участие в четвёртых курсах Майра, у него были стычки с другими участниками.