Отсутствие привязанности, почитания и признания центральной власти в лице шахского правительства иррегулярной частью войска объясняется тем, что в Иране зачастую смена правителя — это не торжество той или иной личности над другой личностью, а дворцовый переворот, узко отражавший приоритеты той или иной группировки, не предполагавший коренных государственных преобразований. Солдаты твердо знали только одно, что если для них есть что-либо неизменное, то это их командиры[238]. В руках командиров сосредотачивался весь их экономический и домашний быт. У племен, населявших Иран, привязанность не распространялась дальше горной долины или котловины, т. е. к месту проживания. Поэтому европейских представлений об обязательствах к государю, престолу, либо отечеству у них не было[239]. Однако общность религии сглаживала и отчасти возмещала у племен отсутствие этих понятий. Шиизм — доминирующая в Иране форма ислама, а шиитский фанатизм как бы заменял собой мало развитый патриотизм. Кочевники и горцы были воинственными, часто агрессивными, но, в общем, по замечанию русских офицеров, несравненно честнее и благороднее оседлого земледельческого населения. Исключение составляли курды — сунниты, о преданности которых кому бы то ни было, говорить не приходилось, так как племена и роды, которые вели кочевой образ жизни, вообще не признавали над собой никакой власти и часто игнорировали государственные границы, признавая за собой господствующее положение в регионе[240].
Итак, в последней четверти XIX в. иррегулярное войско Ирана состояло из иррегулярной конницы кочевых племен и территориального ополчения или милиции провинций. Государство Иран представляло собой собрание разобщенных провинций, с плохо развитыми путями сообщения. Происходящая отсюда значительная независимость власти ханов кочевых племен представляла постоянную опасность для шахской власти, учитывая тот факт, что предводители племен могли выставить до 150 тыс. всадников[241]. Иррегулярное войско сохраняло традиционную организационную структуру, ополчение подразделялось на тысячи, сотни и десятки. Однако такое деление войска носило условный, номинальный характер. Боевой единицей в иррегулярном войске был дасте, то есть отряд, во главе которого стоял сертип или серханг. По своим боевым качествам кавалерия кочевников качественно выделялась из всего войска, но собирать ее было очень трудно. Несмотря на то, что ополченцам со стороны государства было назначено определенное жалование и довольствие, которого, в большинстве случаев, они не получали. Лишенные жалования и довольствия ополченцы занимались грабежом собственного населения. Не неся постоянной государственной повинности, служа исключительно личным интересам, ханы могли собирать, либо распускать военную силу по своему усмотрению, зачастую в ущерб правительственным нуждам. После создания регулярной армии, численность иррегулярной кавалерии заметно сократилась. Кавалерия кочевников не прекратила своего существования, однако надежду на помощь со стороны кавалерии кочевников шахское правительство могло реализовать только в случае их сочувствия войне.
2.2. Характеристика частей регулярной армии Ирана в конце XIX века
Регулярные части начали создаваться в начале XIX в. принцем Аббас-Мирзой, который убедился в полной непригодности ополчения, по ряду столкновений с русскими отрядами, несмотря на численное превосходство. Аббас-Мирза решил создать армию по образцу регулярных западноевропейских войск[242]. Но, позаимствовав у европейских государств новую организацию, введя во вновь созданные части европейский строй и обучение, реформатор в корне не изменил системы комплектования, управления и командования армией[243]. Этим и объясняется, что дело преобразования армии не пережило своего творца и иранская армия к концу XIX в. была все та же, что и в начале века.
Состояние регулярной армии Ирана в последней четверти XIX в. было таковым, что она не представляла сколь-либо существенной силы. Она формально состояла из кавалерии, артиллерии и пехоты, которые были снаряжены, одеты и обуты в какой-то степени по европейскому образцу. Согласно мобилизационным реестрам иранского правительства, численность регулярной армии составляла 150–200 тыс. человек[244]. Однако, по оценкам российских военных специалистов, которые опирались на свои полевые исследования, действительный наличный состав кавалерии, пехоты и артиллерии, составлял не более 50 тыс. человек[245].
241
244
Персия и персидский вопрос Георга Кюрзона // Сборник материалов по Азии. Вып. 52. СПб., 1893. С. 127.
245
Персия и персидский вопрос… С. 128;