При поступлении первых мухаджиров на службу в казачий полк, им было обещано жалование для каждого всадника не менее 30 туманов в год, хотя в моем бюджете размер его означен в 14 туманов. Его Светлость Сепехсалар-Азам рассчитывал внести предложение об увеличении содержания мухаджирам до указанной нормы на рассмотрение совета, разрешил мне временно выдать жалование на 3 месяца другим казакам полка, не принадлежащим к мухаджирам, по расчету 20 туманов в год. Это рассмотрение было мною объявлено в приказе, но было дурно истолковано мухаджирами, к которым оно не относилось, и из вновь поступивших в полк, обманутый в надежде получить обещанный им оклад, зарезался.
Событие это произвело дурное впечатление в полку и старшие персидские офицеры написали к есаулу Браткову и сотнику Вырубову, прося довести до моего сведения об опасном настроении умов, служащих в полку, предупреждая, что они не ручаются, чтобы весь полк не разбежался. Получив это заявление, я прибыл в полк, собрал всех офицеров и векилей и велел им прочитать упомянутый приказ, из которого они ясно поняли, к кому он относился; затем, пользуясь полным доверием к себе всех чинов полка, мне ничего не стоило рассеять их подозрительность. Слова мои произвели весьма сильное и благоприятное впечатление на всех. «Никто еще не говорил нам так, как полковник. Мы ясно видим в нем отеческое о нас попечение и привязанность, и если нам не дадут 20 лет жалования, то мы с ним будем служить в полку», — говорили персидские офицеры.
После этого разговора я отправился к Сепехсалар-Азаму и получил разрешение до выхода упомянутого утверждения, выдать жалование мухаджирам по расчету 30 туманов в год; для того, чтобы в одной части не было чинов, занимающих одинаковые должности, но пользующихся разным содержанием, тот час же разделил всех чинов на 2 полка. В первом должны были служить только мухаджиры с правом получать по заслугам своих предков увеличенное содержание; в другом же полку остальные казаки из местных уроженцев, для которых оклад жалование в 20 туманов весьма достаточен.
Это разделение было сделано и временно командующими этих полков были назначены есаул Братков и сотник Вырубов. Вместе же с ними предназначались на эти должности персидские офицеры: адъютант Сепехсалар-Азама сертип Гасанг-Хан и Серген Исхан-дер-Хан.
В таком положении находилось дело Русской военной миссии.
8 октября полк был переведен из лагеря в город, где расположился казарменным образом в здании, упраздненного ныне военного училища, которое по особенной усиленной моей просьбе было разрешено занять для данной надобности. Причиной, заставившей меня добиваться этого здания, хотя мне предлагали строить новые казармы, кроме удобства, представляемого им, было, как можно меньше употреблять в расход денег.
Несколько слов об управлении чинами Русской военной миссии, от которого, по всей вероятности, может зависеть успех дела.
Согласно контракту с персидским правительством, я, при помощи 3-х русских офицеров и 5 урядников, в течение 3-х лет должен заниматься обучением персидской кавалерии, согласно с существующими на этот предмет в России, регламентами. Впрочем, ссылка на имеющиеся в России правила, не должна пониматься буквально; для этого в Персии не существует необходимых данных: нет обязательной службы, нет сроков ее и вообще почти никаких статутов, устанавливавших какие-нибудь определенные законы.
Вследствие этого, для лица, взявшегося за дело организации в Персии военных сил и обучением их, успех всего, что касается методов обозначенных вопросов, должно вполне зависеть от умения применить точные требования регулярного войска, к не признающему ни в чем регулярности персидскому характеру. Следовательно, из этого указания можно быть уверенным, какие трудности должно представлять означенное дело. Требования постоянной неуклонной энергии, стремящейся к достижению поставленной цели. Вместе с тем, в каждом обстоятельстве ничего не считать пустяками, так как всякая мелочь, оставленная без внимания, может повредить общему делу.