— Это жертва, — Тобирама хмуро покосился на шляпу Хокаге. — Это та жертва, которую я должен принести деревне. Этот ребенок не увидит счастья, если будет сыном Второго Хокаге. Не в нашем мире. И я не могу оставить его у матери. Не важно… Его будущее…
— Приют? Или на воспитание кланам?
— Приют — жестоко. Я не хочу для него такого, — Сенджу мотнул головой. — А кланам… кланам я так не доверяю.
— Неужели вас можно шантажировать, Тобирама-сан? — удивился Сенсома.
— Скорее всего нет, но я не буду это проверять. Ты — единственный, кто знает правду. Тебе я доверяю полностью. Как ученику, как победителю Мадары, как… Придумай сам, я устал.
— Большая честь, если честно, — усмехнулся вялой шутке юноша. — Но зачем вы мне это говорите?
— Моего сына будешь воспитывать ты, — припечатал Сенджу, чем вновь ошарашил ученика. — Не заставляю тебя жить с ним — я не собираюсь привязывать тебя к деревне, пока он не вырастет, как не собираюсь и ограничивать опасность твоих заданий. Но я уверен — ты войну переживешь, а потом… А потом выполнишь мою волю.
— Но я-то почему?! Я же… ну какой я буду отец?!
— Крестный, — спокойно отвечал Хокаге. — Имя придумай сам, но смотри, чтобы оно было красивым. Ты — отличный вариант для воспитателя — добился всего сам и по нескольку раз. Я верю тебе, а благодаря тому, что он будет ходить с тобой, я буду часто с ним видеться. Чаще, чем если бы он жил в приюте или клане.
— Неужели вы верите Хирузену меньше чем мне? Да любому из наших! — перерожденный все никак не мог понять логики учителя. — Это, конечно, честь и все такое, но я — воспитатель? Родитель? Учитель?! Да я худший!
— Не прибедняйся, — голос Тобирамы стал жестче. — Ты справишься. Хирузен и остальные… Я доверяю им почти как тебе, но у них есть кланы. Хомура не настолько надежен, хотя его увлечения и безопаснее твоих.
— Но вы же можете просто скрывать сына, пока идет война! — «нашел решение» перепуганный ответственностью Сенсома.
— А когда она закончится, дать всему миру шанс меня контролировать, — тут же отбросил мысль нервничающий из-за всей этой ситуации Сенджу. — Нет уж — будешь папочкой. Самым молодым из ваших. И вообще — это честь, ты сам сказал! Я не прошу тебя учить его ремеслу шиноби, как и стирать ему подгузники — с этим справятся няни. Дом я ему тоже обеспечу, как и все-все остальное, не волнуйся. Но ему будет нужна опора и поддержка, и я такой стать не смогу. Если я вообще выживу по итогам войны.
— Тоже собираетесь нас оставить? Ну нет уж — будете жить, пока я занимаюсь вашим сыном! А когда он станет сильным, я все ему расскажу, чтобы он набил вам морду!
— Больше субординации в голос! Ты забыл, кто скрашивал твое одиночество после ухода Мадары?!
— Пару раз в месяц я буду заглядывать к нему!
— Ты!
— Я!
Два шиноби, кричащие друг на друга, выдохлись и заключили временное перемирие. Тобирама разрывался между желанием оставить сына себе и страхом перед тем, что он из-за него сможет предать детище своего старшего брата. Он не мог, просто не мог. Заходить так же, как заходил к Сенсоме — теоретически, но сыну нужно не это… Да и война, скорее всего, потребует для победы отдать все, что у него есть. Даже жизнь.
Возможно поэтому он принял такое решение — чтобы сын не был его частью. Обмануть судьбу и войну, и обезопасить ребенка.
Сенсома разрывался между желанием догнать Сарутоби и попросить у него сигарет, и набить учителю лицо. Банально и очень неэстетично. Еще в прошлой, скучной жизни он понял, что воспитание — это не его. Тогда, умирая на улице на холодных камнях, побежденный своими собственными учениками, брошенный собственным сыном, подсевшим на иглу, он почти зарекся, что больше не возьмет на себя такой ответственности.
Никогда не говори никогда.
— Джирайя, — исторг из себя, наконец, юноша, прерывая тяжелую тишину.
— Еще раз, — не сразу понял Хокаге.
— Джирайя — имя для него, — Сенсома вздохнул, садясь обратно на стул. — Видящий свое будущее. Мне оно кажется красивым, и я читал книжку, где у главного героя оно было. Если хотите, я буду для него крестным отцом и воспитателем по жизни, но насчет его пути ниндзя и Воли Огня…
— Я попрошу Хирузена, — нашелся Тобирама. — Нет, даже не попрошу — просто назначу. Он не будет знать, что это мой сын.