— Лин, ты ведь знаешь родителей Рейна, и видела, как они любят друг друга?
Я кивнула, улыбнувшись.
— Рейн познакомил меня с родителями, и я начал у них бывать. И отогреваться душой. Знаешь, я только тогда понял, что не виноват в том, что мои родители так относились ко мне. Вот только живым я себя чувствовал только рядом с Рейном, а потом возвращался домой и снова превращался в тень…
Он вдруг усмехнулся:
— Знаешь, иногда мне так хотелось выкинуть что-то совершенно нелепое и безумное, чтобы стереть это холодное светское выражение с лица родителей! Вот только я понимал, что тогда я могу потерять возможность общаться с Рейном…
— Ох, Лан… Я понимаю тебя, правда, — с чувством сказала я, вспоминая ледяные, оценивающие взгляды отца, матери и Варрэна. Пожалуй, настоящая Рина чувствовала себя таким же призраком…
— В семнадцать лет нас представили ко двору, и я с удивлением заметил, что на меня обращают внимание больше, чем на Рейна. Я никак не мог этого понять: мне всегда казалось, что в нем есть что-то необычное, яркое…
— Есть, — кивнула я, — только чтобы это увидеть, нужно смотреть сердцем!
— Хорошо сказано! Словом, у меня было несколько интрижек, пустых, не оставляющих после себя ничего светлого.
— Ни уму, ни сердцу, — пробормотала я.
— Интересное выражение, и очень точно выражающее ситуацию. Именно так все и было, а потом случилась эта мерзкая история с Сатией. И Рейн сам словно омертвел… Кто знает, что было бы с нами, если б он не решил поступить в Академию?
— Рейн? — выделила я главное, — не вы оба?
— Я пошел за ним, единственным человеком, рядом с которым чувствовал себя живым. А потом мы познакомились с удивительными сокурсницами, — он улыбнулся мне необыкновенно тепло, я никогда не видела у него такую улыбку. — Знаешь, Лин, почему для меня так важны были отношения с Сигни?
— Ну у меня есть догадки, но предпочту, чтобы ты сказал сам, — протянула я.
— Ладно. Она потрясающе красивая, добрая, замечательная девушка, но самое главное, почему меня так тянуло к ней — ей от меня не нужно было ничего, кроме меня самого. И это буквально окрыляло! И еще потому, что это делало меня ближе к вам всем…
— Для того чтобы быть ближе к нам тебе вовсе не нужно быть возлюбленным Сигни! — возразила я. — Мы наоборот думали, что ты держишься с нами как с ровней, лишь чтобы ее не обижать!
— Правда? — он выглядел растерянным. — То есть вы считали меня высокомерным засранцем?
Услышать такие слова от него было настолько неожиданно, что я рассмеялась:
— Ой, Лан, да что ты говоришь! Нет, мы считали тебя воспитанным таром, который пытается казаться проще, чтобы не обижать друзей. А на будущее… Знаешь, для меня вы все как члены семьи. И если ты еще будешь так чудить, я тебе на правах названой сестры мозги мигом на место поставлю! Сразу таким живым себя ощутишь!
Я погрозила ему кулаком, а Лан вдруг расхохотался. Он смеялся, не в силах остановиться, смеялся до слез, заставив меня обеспокоенно взглянуть на него:
— Ты в порядке?
— Да, ох, Лин, ну ты даешь! — сквозь смех с трудом выговорил он, — да уж, с тобой рядом тени не выжить. Спасибо!
Он встал, глубоко вздохнул и сказал:
— Знаешь, я себя чувствую лучше, чем когда-либо, словно сбросил тяжкий груз.
— Ничего удивительного, так всегда бывает, когда выговоришься, — с улыбкой ответила я, — тебе давно надо было это сделать!
— А кому я мог все это рассказать? Вряд ли бы даже Рейн меня понял, ведь у него были совершенно другие детство и юность! Еще раз спасибо тебе!
— Пожалуйста, и, Лан… Если что-то случится, помни: у тебя есть друзья, и ты всегда можешь поделиться с нами. Ладно, мне пора, хотела сегодня еще кое-что сделать.
— Я могу помочь? Или проводить тебя?
Вопрос Лана заставил меня пожать плечами:
— Помочь — нет, проводить можешь, но вряд ли тебе это будет интересно. Я вообще-то хотела навестить Фралию — это…
Он прервал меня:
— Самая модная портниха столицы, каковой она стала с твоей легкой руки. Хочешь что-то новое и интересное заказать?
— Нет, просто навестить, тем более, что ее дочка очень просила меня прийти в гости, как только я вернусь. Ну что, пойдешь со мной?
— Если ты не против — да, сейчас мне совсем не хочется быть одному.
— Тогда надо купить чего-нибудь вкусненького и подарок для Салии, так дочку Фралии зовут.
Через час мы подошли к дверям дома Фралии. Ее мастерская теперь была видна издалека: в огромной витрине было выставлено роскошное платье, а подсветка разноцветными магическими светильниками создавала ощущение сказочности. Мы зашли, звякнул колокольчик, и навстречу нам подскочила девушка лет шестнадцати: