— А?
Паладин натурально подвис, пытаясь понять смысл фразы целиком, а не отдельно взятых примеров. Когда же у него получилось, он побагровел, явно показывая недовольство моим сравнением о его позе. На этот раз он поднялся аккуратно, без резких движений, и, не сводя с меня взгляда, стал обходить меня по кругу, медленно двигаясь в сторону выхода.
Впрочем, меня, его действия не особо волновали, поскольку я пытался разобраться в своих ощущениях. Моя ненависть к этому чудику не была нормальной. В обычной жизни, он вызвал бы у меня, самое большее, злую усмешку. Сейчас-же я едва сдерживался — мне натурально хотелось схватить его за горло и вырвать из него пару кусков. Образ того как его тёплая плоть лежит в одной руке, а он сам трепыхается от боли в другой, хрипло побулькивая вместо нормальной речи, и пытается зажать рану, настолько впился в голову, что воспринимался уже как чёткое осознание моих дальнейших действий. Как когда решение уже принято и мозг уже успел обработать дальнейшие движения до того как они были совершены.
Я отвернулся от него и уставился в противоположную стену. Стало полегче, но не намного. Как если бы захотелось чихнуть, но усилием воли я подавил этот чих. Вроде бы и легче, но приятного мало. Также и с паладином. В каком-то смысле это было даже хуже, чем раньше. Как и в случае с чихом, я практически физически чувствую, как мне полегчает, если я дам волю эмоциям.
Я его не видел, но буквально телом ощущал, что он всё еще здесь. От него шла волна своеобразного тепла. Похоже, по мнению моего подсознания, именно так нежить должна чувствовать жизнь. Как удовлетворяющие тепло. Как спокойствие и умиротворение, мурашками проходящее по всему телу. Казалось, замри на мгновение, и все проблемы пропадут сами собой. Это тепло было настолько приятным, что это было противоестественно. Как если комок гноя, слизи и опарышей, вдруг замурчит и начнёт тереться тебе об ногу.
— Треклятая нежить! Таким тварям не место в нашем мире! Сдохни!
Похоже, я рано расслабился. Оглянувшись, я увидел, как паладин раскрыл дверь склепа нараспашку. Уж не знаю, то ли склеп был настолько неглубокий, то ли солнце было в подходящем положении, то ли паладин оказался сильно прокачен магически, то ли всё вместе, но луч света из открытой двери, осветил всю нижнюю половину моего тела. И это при том, что находился я, достаточно далеко от входа, почти в самом центре склепа.
Я дёрнулся в сторону практически сразу, как услышал первые слова. Я действовал на одних инстинктах, поэтому скорость реакции была выше всяких похвал. Но я всё равно не успел. Паладин, на одном дыхании, рявкнул какое-то сочетание звуков, слишком короткое что бы быть даже одним словом, и луч, ожидаемо, засветился насыщенным золотистым светом. И вот тут мне стало очень плохо.
Нет я не чувствовал боли, нежить на это не способна, скорее наоборот. Эмоция, которую я испытывал, была похожа на своеобразную помесь отчаяния и безразличия. Когда на задворках памяти болтается навязчивая мысль, которую не как не удаётся поймать. При этом мысли как таковой то и не было, и от осознания того, что я пытаюсь дотянуться до того чего нет, становилось ещё хуже. И самым отвратительным было собственное безразличие. Чувство отчаяния и беспомощности было таким естественным, что я инстинктивно понимал — избавиться от него не получиться, а потому и нет смысла пытаться.
Я и не пытался. Нет нужды ни подавлять отчаяние, не пытаться выйти из луча света, не пробовать спрятаться под полом. Необходимо действовать, так как нужно. Последствия не важны. Быстрее всего будет подлететь к живому по прямой, через луч. Вот только с каждым пройденным метром эмоции росли. Всё больше отчаяния и безразличия. Но и луч становиться всё тусклее. Похоже, магически паладин не так одарен, как казалось в начале. В момент, когда он оказался на расстоянии вытянутой руки, свет затух окончательно. Стало чуть полегче.
— Вот и всё парень. — он с приятным ужасом он наблюдал за тянущейся к нему рукой — У тебя была возможность уйти. Ты не захотел. — рука полностью вошла ему в голову — Прощай живой.
Паладин неверяще поднимает взгляд. Поздно. Лёгкое, абсолютно естественное усилие, и его тело беззвучно оседает на пол. Тепло из него начало уходить очень быстро. Но инстинкты быстрее. Ещё одно, удивительно привычное, усилие и такое отвратительное и противоестественно приятное тело, начинает поглощаться и расползаться по телу. Начиная с рук, оно продолжается в торсе. Уверенно опускается к ногам. А затем, останавливается. Рано. Ещё не всё. Нужно ещё одно усилие, и оно далеко не такое привычное и естественное как раньше. Направлять тепло по телу тяжело, очень тяжело. Тепло живого не сочетается, не хочет объединяться с нежитью. Но это не важно. Продолжать необходимо. Я уверен в этом.