Несколько неживых переносят цеп в центр кургана. Так-же как и у обрабатываемого неживого форму цепа надо изменить — грузы и рукоятку убрать они лишние, а цепи соединить между собой. Вот только лучницы на такое не способны — их тела слишком слабы для воздействия на метал. Приходится затрачивать часть энергии для обработки. Скапливание её в телах лучниц и разовое высвобождение позволяло им воздействовать на цеп, хоть и своеобразными рывками. Конечно тела лучниц не могли долго выдерживать подобного обрушения, но ритуал уже подходил к концу и это уже было неважно.
Важным оказался другой неучтённый факт — цеп был артефактом света и как только был пропущен через позвоночник и сплавлен с мозгом, то сразу-же вступил в конфликт с наполнявшей неживого некроэнергией. Та хоть и была частично преобразованна телами светлых, но по-прежнему оставалась энергией Смерти. Можно было влить достаточное её количество в цепь, преобразовывая ту, и свести конфликт на нет, но это наверняка полностью бы уничтожило возможный потенциал артефакта, что было-бы плохим исходом. Конфликт сил тем временем набирал обороты и было необходимо принять подходящее решение, но вопрос какое оставался открытым.
Жизни! Именно такое решение было самым подходящим — энергия жизни очень близка со Светом, со Смертью же Жизнь вообще является частью одного целого. Требовалось напитать артефакт жизнью светлых напрямую, и использовать для этого только мужчин — лучницы были нужны чтобы завершить ритуал. Однако подобное разрушение устоявшийся схемы дестабилизирует алтарь, и чтобы успеть до его полного разрушения придётся действовать быстро.
Все четыре жизни были оборванны мгновенно, и этого оказалось более чем достаточно — связующее звено Жизни стабилизировало энергии практически моментально. Смерть, Жизнь и Свет создавали невероятную картину вместе — Смерть была холстом, пустым и незапятнанным. Абсолютным во всём. Свет был кистью, простой и удобной. Идеальной. Жизнь же была красками, цветными и звучными. Всеми разом. Постепенно вырисовывающийся картиной был артефакт.
Когда доносились штрихи раздались два тихих голоса:
— Зачем ты это делаешь?
— Мы уже сполна расплатились за совершённое Стражем.
— Пожалуйста, отпусти нас.
— Хотя бы убей, прошу.
Работу над артефактом я заканчивал лично, поэтому лучницы успели очухаться и прийти в себя.
Я. Я сам. Я закончил. Я Леон. Личность. Существую.
— А-а-а-а-а-а-а…
Я кричал чтобы доказать себе что существую, что я личность. Мысли путались. Отчаяние и безразличие разрывали мою сущность на части норовя оставить лишь пустоту. Будучи мертвецом я орал не отвлекаясь на вдохи и выдохи. Боюсь даже представить, что в этот момент думали лучницы. Лишь через несколько минут я пришёл в себя настолько, что сумел сделать то, что было необходимо сделать уже очень давно. Я протянул руки в головы девушек. Кажется я никогда не забуду полный ужаса взгляд, которым они сопровождали этот жест, но к счастью сказать они ничего не успели — их смерть была моментальной. Это действие чуть вновь не стоило мне рассудка — на грани я удержался каким-то чудом.
Мне-бы пол часика спокойной жизни и я бы вправил мозги на место, однако у реальности были на меня другие планы — алтарь и так был нестабилен ранее, а теперь, после смерти лучниц, у него исчез последний намёк на баланс. Случившийся выброс был вполне очевидным, вот только я его с его с чистой совестью прошляпил, что в моём состоянии неудивительно. Вырвавшаяся некроэнергия естественно устремилась в сторону объекта который мог бы её впитать. Точнее двух объектов — артефакта которым стал Официант и меня.
Проходящая сквозь меня сила Смерти была холодной и обжигающей, но при этом невероятно родной. Ощущения будто ругаешься с матерью из-за того что она слишком задержалась — страх потери, облегчение, радость, злость, желание доказать что-то чего ты и сам не понимаешь. Это невозможно описать словами. Помимо ощущений эта энергия подарила мне ещё кое-что — от отчаяния и безразличия не осталось и следа, волна некроэнергии их попросту смыла.