Услышав выстрел, оставшаяся в лесу группа немедленно выдвинулась в поселок. Площадь они обнаружили сразу же. Ванька шел к ним перешагивая через людей. Из пробитого плеча выпадала дробь, тело просто выдавливало инородные предметы, на нем оставались небольшие рубцы, раны больше не было, только разорванный в клочья камуфляж говорил о том, куда попал выстрел.
— Командир, это я виноват, Ванька закрыл меня от выстрела и пошел вразнос. Это я виноват.
Гоша медленно шел к площади, ноги его не слушались, он упал на колени и выронил оружие. Митяй взял его за плечо и молчал. Ванька подошел к командиру пытаясь поправить разорванный камуфляж вытряхнул дробь, свалившуюся внутрь куртки, и оторвал свисающую ткань.
— Командир, я не разобрался кто есть кто, тут все с оружием, хорошо хоть успел закрыть Григория Ивановича, он ему прям в грудь выстрелил, нервные тут все.
Командир стоял и молча, смотрел на Ивана.
— Командир, я говорю не разобрался кто есть кто, нужно оружие собрать пока они в себя не начали приходить.
— Повтори.
— Не разобрался, говорю.
— Нет, что ты дальше сказал.
— Нужно оружие собрать…
Соловьев стоял и неотрывно смотрел на Ивана.
— Нужно оружие собрать, говорю, пока они в себя не начали приходить. Да что происходит то?
— Они живы!
— Ну, я же говорю, я не разобрался кто они такие, всех сложил, без разбора. Очухаются, будем разбираться, а то они с оружием, поубивают еще друг друга, меня вон зацепили, до сих пор в ухе гудит.
— Митяй, они живы. Ты слышишь Митяй.
Командир схватил Ваньку и начал трясти его, потом подскочил к Григорию Ивановичу и обнял. Митяй встал на колени перед Гошей и аккуратно тряхнул его за плечи.
— Гоша, они живы, Гоша. Живы все.
Гоша не сразу услышал, посмотрел на Митяя, потом на командира и слезы хлынули у него из глаз, он повалился на спину, раскинул руки и запел на грузинском что-то монотонное и вечное как горы.
— Дурдом какой-то, Григорий Иванович, что происходит?
— Это Ванька они от радости. Мы все думали, положил ты их.
— Чего я совсем спятил что ли, с какого перепуга мне селян-то убивать? Ну вы, блин, даете.
Соловьев наконец пришел в себя и заметил, что Седой переминается с ноги на ногу ожидая команды. В принципе и так было понятно, что делать, но от него ждали адекватного поведения командира и он тряхнул головой отгоняя эмоции.
— Митяй и Седой. Соберите оружие, будем разбираться кого тут Ванька в штабеля сложил. Малой, а который стрелял, он живой?
— А который стрелял с головной болью очнется, я ему такую оплеуху залепил, неповадно будет стрелять не разобравшись.
Командир ухмыльнулся и пошел к Гоше.
— Гоша, ты то — живой?
— Да Петрович, я таким живым давно не был.
— Ну, так чего валяешься, горланишь, вставай, работа есть по твоей части, нужно с местными говорить.
— Сейчас командир, ноги не ходят, через пару минут.
Ваньку пришлось выгнать из комнаты, никто не хотел говорить в его присутствии. Вернее, они просто замолкали и со страхом в глазах смотрели на него. Он бродил по селу и отовсюду слышал шепот про русского демона. Ему было неловко, что его боятся, но по-другому он не знал, как поступить. Нужно было решить проблему и решить её быстро, по его мнению, он принял правильное решение. Четверых бандитов на которых показали местные они заперли в сарае. С ними еще не говорили.
Оказалось, местные решили больше не терпеть бандитов и, вооружившись, выгнали их из деревни, те не стали связываться и ушли в спешке. А эти четверо вернулись за каким-то ящиком. На ящике был замок, и командир пока не разрешил его ломать. Вдруг этот ящик не принадлежит им? Местное население и так смотрит с опаской.