— Хорошенькие молодые девушки порой могут и удивить взрослых и умных мужчин, — усмехнулась я.
— Вы правы во всем. Но, к сожалению, не все так умны, так что повторяю — будьте осторожны, нари Алиэн! И идите, вас ждут друзья!
Об этом разговоре, за исключением последней части, я рассказала Кэлу — остальные наши друзья тактично не спрашивали ни о чем — на что он сжал меня в объятиях и заявил: «пускай принц поищет себе другую умную, красивую и преданную девушку», заставив меня улыбнуться и поцеловать его. Относительно опасений магистра по поводу придворных он только резонно заметил, что в Академии я защищена от них, так что не стоит забивать себе этим голову. Вообще с того ночного разговора Кэл будто сбросил какой-то груз, снова став тем заботливым, веселым и потрясающе ироничным мужчиной, каким был до всей этой истории. Так что я выкинула из головы и предупреждение магистра, и опасения, и беспокойство. Возможно поэтому то, что произошло вскоре, оказалось для меня неожиданностью…
Шло занятие по боевке, после пробежки и упражнений с метательным оружием начались спарринги. Мы ждали, пока наступит наш черед, шепотом обсуждая манеру фехтования сражающихся, как вдруг троица также ожидавших своей очереди повернулась к нам и начала беззастенчиво меня разглядывать. А потом один из них, нагло усмехнувшись мне в лицо, сказал остальным:
— Интересно, и что этот эльф нашел в подстилке принца? Наверное, в постели хороша — на что эта полукровка еще может быть годна? Не зря же он ей браслет свой не предложил!
Все замерли, даже сражающиеся остановились, а Кэла словно ударили под дых. Он смертельно побледнел, и в его глазах сверкнул приговор для наглеца. Положив руку на эфес меча, он сделал шаг вперед, но был остановлен окликом мастера Дарена:
— Тар Кэлларион, остановитесь!
Кэл медленно повернул голову в сторону мастера, лицо его было неживым, а из глаз глядела смерть. Мастер покачал головой:
— Не стоит, вылететь из Академии из-за этих дерьмецов… — В его голосе звучало омерзение, — держите, — и он кинул Кэлу тренировочный клинок, который тот поймал в полете.
— А вы, слизняки, — обратился он к той троице, — тоже берите мечи. Тар Кэлларион, желаете проучить их по одному или всех вместе?
— Вот это по одному? — прошипел Кэл, — я с насекомыми не сражаюсь в поединке, я их давлю! Всех разом!
— Но, — вякнул один из троицы и попятился, когда мастер развернулся к нему. Смерив взглядом мерзавцев, он произнес:
— Следующая тварь, что выскажется в подобном тоне о любом из студентов Академии, будет сражаться настоящим оружием, всем ясно? Тар Кэлларион, приступайте!
Далее было… избиение. Когда Кэл закончил, все трое не могли стоять на ногах: сейчас он не просто намечал удары, а бил в полную силу, так что будь это обычный меч — нарезал бы этих троих на мелкие кусочки. Мастер Дарен удовлетворенно кивнул:
— И скажите спасибо, что я не заставил вас вашими погаными языками весь полигон вылизать! Занятие окончено!
Я поплелась к выходу. Мерзкие, грязные слова все еще звучали в моем мозгу и будто липли к коже, хотелось залезть в ванную и поплакать. Кэл нагнал меня в два шага и развернул к себе, в его глазах была тревога и боль:
— Лин, мне нужно поговорить с тобой. Прошу тебя, выслушай!
Я механически кивнула. Он обнял меня за талию и шепнул:
— Идем, милая. Я должен показать тебе кое-что в моей комнате в общежитии.
Я шла рядом с ним и думала: почему так больно? Я ведь знала, что такое может быть! Хотя что это будет настолько грубо, и не предполагала… Кэл посматривал на меня с беспокойством, но ничего не говорил. Преследуемые любопытными взглядами, мы поднялись на пятый этаж и вошли в комнату. Кэл снял с меня куртку и усадил на кровать, затем открыл шкаф, достал оттуда небольшую деревянную шкатулку и протянул ее мне:
— Возьми, Лин.
Я взяла ее, поставила на колени и посмотрела на него. Кэл гибким, грациозным движением скользнул ко мне и уселся на пол у моих ног. Вздохнув, он сказал:
— Лин, эта шкатулка со мной всегда. То, что должно лежать в ней, настроено на мою ауру, мою душу, и я хотел вручить тебе это. Но…только приехав в Академию, обнаружил кое-что. Открой ее и посмотри, что там!
Я открыла, внутри обитой бархатом шкатулки лежал свернутый лист бумаги. Кэл кивнул:
— Разверни и прочти.
Я выполнила его просьбу. Строчки путались и расплывались перед глазами, так что мне пришлось несколько раз перечитать эту небольшую записку, прежде чем я осознала, что именно там написано.
«Сынок, я понимаю, что обижу тебя своим поступком. Однако я всего лишь хочу уберечь тебя от опрометчивых решений. Так что пусть браслеты побудут пока у меня: если чувства твои и твоей избранницы глубоки, год испытаний им не помешает. Я люблю тебя, мама.»
Я подняла на Кэла наполненные потрясением глаза. Неужели это…
— Здесь были браслеты, которые я могу надеть только той девушке, с которой я хочу прожить вместе всю жизнь. Той, которая является половинкой моей души. Я хотел вручить тебе их сразу после нашего примирения, но… А теперь из-за, — он явно хотел выругаться, — поступка мамы я даже защитить тебя от грязных языков не могу!
Его слова пролились бальзамом на мою душу, глаза наполнились слезами. Он тревожно взглянул на меня:
— Лин, что ты…
— Я просто счастлива, — сквозь слезы улыбнулась ему я, — даже и не надеялась…
Кэл вздохнул и сказал:
— Знаешь, когда я увидел это, — он кивнул на записку в моих руках, — мне показалось, будто меня предали. Мало того, что я никогда не слышал о том, что брачные браслеты истинной пары может взять в руки кто-то, кроме владельца и его избранницы, так еще и такой поступок от матери… Вот уже полгода я мучаюсь мыслью: почему она так поступила? Как моя мама, которая всегда была готова выслушать и понять, могла сделать такое?
Он поднялся и сел рядом, обняв меня, а я положила голову ему на плечо. Мы просидели так какое-то время, а затем пришедшая в голову мысль заставила меня встрепенуться.
— Послушай, но значит, ты рассказывал родителям обо мне?
— Конечно. Разве я мог промолчать? Знаешь, я тогда вернулся домой, а сам все время думал о том, что с тобой и ругал себя за то, что ничего не сказал тебе. Больше всего я боялся вернуться в Академию и обнаружить рядом с тобой… кого-нибудь!
— Ты сказал, что я полукровка? — спросила я, — и как они на это отреагировали?
Он опустил глаза, явно смущенный. Так-так-так, что-то тут нечисто!
— Кэл, меня не удивит, если они, мягко говоря, не в восторге от моей персоны, так что просто скажи правду!
— Я и сам не пойму, если честно! Отец только вздохнул из-за того, что у нас разная продолжительность жизни, а мама… Она сказала, что ничего не имеет против полуэльфиек в принципе, но не для меня. Даже слушать о тебе не захотела, а это на нее абсолютно не похоже! Хотя я уже и не уверен в том, что хорошо знаю свою мать…
Я горько усмехнулась. Ожидаемо… Любая мать желает для своего ребенка лучшего, и полукровка — явно не оно! Кэл только покачал головой:
— Лин, я очень люблю своих родителей, но без тебя моя жизнь превратится в унылое сожаление о несбывшемся. Так что… — он вдруг опустился передо мной на одно колено, — Алиэн эс Лирэн, я люблю тебя всем сердцем и прошу оказать мне честь, став моей женой! И я хочу, чтобы летом ты поехала со мной — как моя невеста, а браслеты окажутся на твоей руке в первый же день, клянусь!
Я задохнулась от радости и нежности. Мне безумно хотелось сказать «да!», вот только…
— Сердце мое, я люблю тебя, но… Прошу, выслушай меня! Больше всего на свете я хочу этого, но в моей жизни есть тайны, и ты должен узнать их до того, как примешь решение: просить меня стать твоей женой или нет.
— Лин, о чем ты? — в его глазах появилась боль.
Я притянула Кэла к себе, обняла и принялась покрывать поцелуями его лицо, не в силах сдержать свои чувства. Наконец, он отстранил меня и спросил тихо:
— Ты не хочешь поверить мне свои тайны? Или не веришь в то, что я смогу сохранить их?