Когда мы остались одни, тари Ларина смущенно взглянула на меня:
— Было заметно, что я хочу поговорить наедине?
— Я заметила. Вы хотели что-то спросить?
— Да. Этот мальчик, Кэл… Он твой жених?
— Он сделал мне предложение, но я пока не готова его принять, — отвела взгляд я.
— Из-за его родителей? Когда он в прошлый раз о них сказал, ты расстроилась. Что-то не так?
— Его мать не хочет меня принимать, — слова вырвались почти против моей воли.
— Девочка моя, я хочу тебе сказать кое-что. Мне до сих пор стыдно за тот разговор, что состоялся у нас при знакомстве. Так что и тут… Я уверена, если его мама узнает тебя поближе, она тебя полюбит! А он сам? То, как он светится при взгляде на тебя, я вижу, но готов ли он пойти против родителей?
— Он говорит, что да. Но я не хочу, чтобы он с ними ссорился.
— Лин, думай о себе и своем счастье. Надеюсь, у вас все будет хорошо. А еще… Я хотела поблагодарить тебя за Лана. Мне всегда было жаль этого замечательного мальчика, но я ничего не могла для него сделать…
— Вы сделали для него многое, — покачала головой я, — он всегда с восхищением говорит о всей вашей семье. А сам он… Знаете, еще год назад я и не подозревала о многих его талантах! И вообще, все мои друзья, они… самые лучшие на свете!
— Я рада, что у вас такие чудесные отношения, — улыбнулась мне тари Ларина, — ну что, вернемся в дом?
Была уже поздняя ночь, когда мы вернулись в Академию, все были довольные и расслабленные. Еще день прошел в любовании красотами природы, водопады оказались просто невероятны: воды горной реки срываются с высоких отвесных скал, разбиваясь на миллионы брызг, что порождают изумительные по красоте радуги… Мощь и величие сил природы подавляли и одновременно словно звали в небо, и я вдруг безумно захотела обратиться драконом и взмыть в небеса, купаясь в радужном свете… Мы с Кэлом долго стояли, обнявшись и любуясь восхитительным зрелищем, а возвращаясь, я впервые за долгое время почувствовала умиротворение и уверенность в завтрашнем дне.
А назавтра нас ждало очередное испытание, которое мы выдержали с блеском: приглашенный магистром Граяром маг не смог пробить наши щиты, хотя мы и не прилагали никаких усилий по их укреплению. Более того, по его словам, что передал нам магистр, чем сильнее он пытался пробиться сквозь щит, тем больше была ответная реакция. Магистр Граяр был в восторге от «невероятных возможностей, которые открывает ваш опыт», а мы — от того, что защитили наши разумы от врагов и просто любопытствующих.
Глава 11
Оставшиеся до бала дни прошли в мелких хлопотах — мы с Сигни паковали вещи, дружно поражаясь тому, сколько их у нас — и в подготовке к балу. За день до бала прилетел Эрвейн, от чего лицо подруги буквально сияло от счастья. Я тоже была счастлива: в отличие от бала полугодовой давности сейчас меня не мучили никакие предчувствия.
Эрвейн пришел за Сигни за час до бала: по его словам, он безумно соскучился по ней и хотел просто побыть со своей красавицей-невестой наедине. Я с трудом сдержала улыбку: белоснежное платье Сигни и черный наряд Эрвейна выглядели бы уместно для жениха и невесты даже в обычном земном ЗАГСе.
В результате прихода Кэла я ждала в полном одиночестве, мечтая о нашем путешествии наедине — от одной мысли об этом по телу пробежала волна жара — и думая о том, как примут меня его родители. Замечтавшись, я не сразу услышала стук в дверь, очнувшись, лишь когда он стал откровенно тревожным. Вскочив, я бросилась открывать дверь, чтобы встретиться с полными беспокойства глазами Кэла.
— Лин, ты не открывала, и я заволновался, — начал он, а потом его голос вдруг стал ниже, — дивного вечера, милая!
Он одним стремительным движением шагнул навстречу, заключил меня в объятия и поцеловал. Жадный, горячий поцелуй: его губы словно пили меня, наши языки сплетались в страстном танце, заставляя меня задыхаться от желания. Кэл оторвался от моих губ и сбивчиво прошептал:
— Лин, давай никуда не пойдем, останемся здесь. Боги, ты меня с ума сводишь!
— Да, — шепнула я, не в силах говорить.
Он глухо застонал, прикусил мочку уха, вызвав у меня ответный стон, и принялся покрывать поцелуями мою шею и грудь, спускаясь к подчеркнутой декольте ложбинке. Я трепетала в его руках, слыша лишь его хриплое дыхание да бешеный стук наших сердец.
Вдруг стук сделался громче, а потом раздался треск. Кэл оторвался от меня и обвел шальными глазами комнату, а я услышала, как кто-то бешено стучит в дверь, чуть ли не ломая ее.
— Не открывай, — шепот Кэла был искушающим, но я вдруг осознала, что за дверью стоит Рейн, и он в полной ярости.
— Там Рейн, и он сильно сердится. Прости, любимый!
— Я сам открою, — голос был прерывистым. Он шагнул к двери и открыл ее, и в комнату ворвался злющий Рейн.
— Вы что творите?! — голос срывался на шипение, а синие глаза метали молнии, — проклятье, вы понимаете, что мы все это ощутили? Во всех деталях!
Я растерянно посмотрела на него и ахнула, заливаясь краской стыда и чуть не плача. Рейн тут же смягчился и укоризненно посмотрел на Кэла:
— Кэл, как мужчина я тебя очень хорошо понимаю, но неужели нельзя подождать пару дней? Мы же все терпим! Да и вы что, забыли, что посещение Летнего бала — обязанность всех студентов?
Я отвернулась и глубоко, как при медитации, задышала — единственный способ прогнать выступившие слезы. Рейн тронул меня за руку:
— Лин, ну прости! Я не хотел вас обидеть, просто ощутить такое… Я сейчас уйду, а вы постарайтесь прийти в себя. И мы ждем вас на балу!
Сказав это, Рейн ушел. Я стояла, потупив глаза, и по-прежнему не могла взять себя в руки, стыд жег душу. Как я могла позабыть, что друзья пока не защищены от моих чувств?
— Прости, — тихий голос Кэла был полон раскаяния, — это только моя вина. Я так долго мечтал о тебе, и когда увидел тебя — такую красивую, такую желанную — просто потерял голову.
— Это наша общая вина, я тоже забыла обо всем, — дрожащим голосом возразила я, — и как я теперь на бал пойду? Я, наверное, ужасно выгляжу!
— Глупенькая, — нежно произнес Кэл, — посмотри на себя!
Он подвел меня к зеркалу и шепнул:
— Никто ничего не поймет. А если и поймет, то лишь позавидует мне. Смотри же!
Я подняла глаза и взглянула. В зеркале отразилась тоненькая фигурка в платье цвета лазури, с декольте сердечком, полностью обнажавшем плечи и часть груди. То, чего я боялась, не произошло: на коже не осталось никак следов от жарких ласк, лишь только слегка припухли губы.
— Ты такая красивая, — ладони Кэла скользнули по широкому поясу, украшенному серебристой вышивкой, такая же вышивка подчеркивала грудь, — и как только это платье на тебе держится!
Я смущенно улыбнулась. Платье без бретелей держалось за счет жесткой шнуровки и корсета, делая талию еще тоньше, а грудь — чуть больше.
— Ну что, убедилась, что ты прекрасна? — ласково спросил меня Кэл, — только тебе не хватает кое-чего. Вот, открой!
Он протянул мне изящный футляр. Открыв его, я ахнула: необыкновенно красивое колье из белого золота с сапфирами идеально подходило к платью.
— Нравится? Позволь, я на тебя его надену?
Я только кивнула. Кэл осторожно отвел в сторону волосы, застегнул колье и поцеловал меня в шею, шепнув:
— Все, милая, идем, иначе…
«Иначе» я не хотела, вернее, хотела, но… так что тут же согласилась:
— Идем!
Надо сказать, этот инцидент был единственным, что омрачило мне вечер. Правда, встретиться глазами с друзьями мне было сложно, но мужчины благородно сделали вид, будто ничего не произошло, а Сигни шепнула, что ей, наоборот, очень понравилось. Я чуть не охнула, осознав, почему Рейн был в таком состоянии: мужчины-то ощутили это как я, со стороны женщины! Хм, интересно, а если бы «трансляции» шла от Кэла, они бы так же возмущались?