Глаза тара Вирана становились все больше по мере того, как я произносила свой коротенький спич. Когда я замолчала, он вскочил, прошелся по комнате, снова упал в кресло и развернул письмо. Короткое — на полстранички — письмо он читал и перечитывал несколько раз, потом поднял на нас голову и сказал, качая головой:
— Знаете, если однажды вы придете ко мне с вестью о пришествии Богов, я не удивлюсь. Вокруг вас вечно происходит что-то невероятное! Как вы, Кэл, ухитрились убить Каэхнора?! Где вы его нашли?!
— Лин похитил дракон, служивший Каэхнору, ей удалось подать сигнал Сигни, которая позвала на помощь своего жениха. Возможно, вы его знаете, это Эрвейн из клана Шарэррах. А еще благодаря связи в звезде и нашим чувствам она смогла сказать мне, куда ее несут, так что мы прилетели на помощь. Я вызвал Каэхнора на поединок и убил его.
— И вы так спокойно об этом говорите?! — канцлер смотрел на нас потрясенно.
— Все уже прошло, так смысл переживать? — пожала плечами я, — мы все живы, а враг — мертв.
— Так… — канцлер взял перо и принялся быстро что-то писать. Закончив, он позвонил в колокольчик, и приказал появившемуся через минуту слуге:
— Позови Сарна, немедленно!
Через некоторое время в кабинет зашел молодой мужчина в синем камзоле с военной выправкой, коротко поклонившийся канцлеру. Тот протянул ему письма и сказал:
— Это нужно доставить Его Высочеству, особо срочно!
Курьер стремительно вышел из кабинета, а тар Виран снова вернул свое внимание нам. Переводя взгляд с меня на Кэла и обратно, он спросил:
— Расскажете подробней?
Мы кивнули, и Кэл сделал приглашающий жест, предоставляя мне право говорить первой. Я начала рассказ, опуская лишь детали вроде того, что именно я говорила на острове Каэхнору: уж если я не сказала об этом друзьям, то и канцлеру этого знать не стоит. Тар Виран задавал много уточняющих вопросов, так что я как раз рассказывала о нашем возвращении, когда в кабинет вошел Сарн. Поклонившись, он протянул хозяину дома свиток, негромко пояснив:
— От Его Высочества.
Тар Виран развернул свиток, прочел и бросил быстрый острый взгляд на меня. Жестом отпустив курьера, он повернулся ко мне и сказал:
— Здесь написано, что Его Высочество приглашает нари Алиэн эс Лирэн навестить его для подробного рассказа о произошедшем. Встреча должна состояться во дворце в течение трех ближайших дней.
— Только меня? — удивленно подняла брови я, — ведь Кэл может рассказать об этом ничуть не меньше моего! И неужели обязательно устраивать эту встречу во дворце?
— Простите, Лин, но принц приказывает — я подчиняюсь, — развел руками он, — так что только вы. Когда вы бы хотели посетить дворец?
— Чем раньше — тем лучше, я предпочитаю разделываться с неприятными делами побыстрее.
— Хорошо, тогда завтра с утра я пришлю за вами карету, — кивнул канцлер, — в десять часов устроит?
Лицо Кэла ничего не выражало, но я чувствовала его недовольство и смутные, похоже невнятные и ему самому опасения. Погладив его по руке, я повернулась к тару Вирану:
— Время устраивает, но прошу вас прислать не карету, а лошадь. Я поеду в форме.
В глазах моего собеседника мелькнуло понимание и уважение, и он слегка склонил голову:
— Мудрое решение. Что ж, тогда все решено!
— Верно. Нам пора, тар Виран, до завтра! — сказала я, вставая.
— До завтра, — ответил тот и позвонил в колокольчик. Через несколько секунд в дверь проскользнул слуга, молча склонивший голову, которому был отдан короткий приказ:
— Проводи гостей к моему сыну и пусть подготовят для них карету.
Рейн уже ожидал нас, так что через пять минут мы втроем сидели в карете, катившей в сторону Академии. Я села рядом с Кэлом и положила голову ему на плечо, а тот безмолвно обнял меня за талию. Рейн перевел взгляд с меня на Кэла и покачал головой:
— Что-то вы расстроенные. Что случилось?
— Лин придется встретиться с принцем, — глядя куда-то поверх моей головы, тихо ответил Кэл.
— Ну и что? — в синих глазах плескалось откровенное недоумение, — встретятся, поговорят, или ты ревнуешь?
— Немного, — пожав плечами ответил Кэл, — прости, родная, ничего не могу с собой поделать. Тебе я верю всецело, но вот принц… Я не понимаю его мотивов, и это меня беспокоит.
— Не стоит беспокоиться, — покачал головой Рейн, — Тирриан не причинит Лин вреда и уж точно не будет ее ни к чему принуждать. Завтра ты сам посмеешься над своими страхами, вот увидишь!
— Знаешь, друг мой, иногда милость власть предержащих страшнее их гнева, — невесело усмехнулся Кэл.
Эту ночь мы снова провели вместе, а наутро я принялась собираться. Кэл лежал на кровати и внимательно наблюдал за тем, как я одеваюсь и заплетаю косу, а затем покачал головой:
— Ты словно на бой собираешься!
Я задумалась над его словами, а затем пожала плечами:
— А знаешь, в некотором роде это тоже бой. «И вечный бой, покой нам только снится» — процитировала я, усмехаясь.
— Хм, это можно было бы сделать девизом боевого факультета, откуда это?
— Стихи одного из поэтов моего прежнего мира. Кстати, помнишь песни, что я пела? Это переделка песен из того мира.
— А представляешь, с каким интересом выслушала бы их тари Ирмана? Она всегда сетовала на слишком слащавые стишки излюбленных при дворе поэтов! А почему переделка?
— Язык другой. При вселении моей души в тело Рины я обрела знание языка, и мне даже казалось, что он ничем не отличается от родного мне с детства: ведь мои мысли сами обрекались в слова на языке Аллирэна. Иллюзия сохранялась, пока я не начала произносить стихи вслух и не обнаружила полное отсутствие рифмы и размера.
— Как интересно! — зеленые глаза сияли любопытством, — а ты можешь произнести что-нибудь на языке твоего прежнего мира?
Я покачала головой, этот эксперимент я провела еще в замке Шатэрран — безуспешно, о чем и сказала Кэлу. Тот задумался, но вдруг встрепенулся:
— Лин, получается, ты и сама сочиняешь стихи, раз смогла переделать песни? Да ты у меня просто талант! Почитаешь мне что-нибудь из своего?
— У меня с детства была странная особенность: я могу сочинять стихи либо когда мне очень плохо — настолько, что весь мир кажется серым и страшным, либо в минуту душевных потрясений. Они приходят сами, и я их никогда не записываю и даже не запоминаю, так что увы, — откровенно призналась я, садясь на кровать и ероша волосы Кэла. Он притянул меня к себе и нежно поцеловал, а потом сказал:
— Спасибо за то, что рассказываешь мне все это, родная. Ну что, тебе пора?
— Да, пора.
Я вышла за ворота Академии как раз тогда, когда в конце улицы показалась небольшая кавалькада: впереди на вороном иноходце ехал канцлер, за ним следовал слуга на серой в яблоках кобыле. Подъехав ко мне, слуга соскочил на землю и передал мне поводья кобылы, а сам, повинуясь короткому приказу хозяина, направился в «Пьяный петух» ждать нашего возвращения.
Весь путь во дворец мы проделали в полном молчании. О чем думал тар Виран, не знаю, я же машинально правила конем и пыталась предугадать реакцию принца на нашу информацию. Наконец мы въехали во дворцовые ворота, проехали по тенистой аллее, свернули налево, миновав роскошный главный вход, и спешились. Возникшие словно ниоткуда слуги с поклонами забрали у нас поводья коней, косясь на меня любопытными взглядами. Я в очередной раз порадовалась, что одела форму: черный мундир боевиков сейчас был для меня не только одеждой, но и доспехами.
Канцлер взглянул на меня и спросил:
— Ну что, готова?
Я кивнула, он протянул мне руку, но тут же опустил, вежливо склонив голову и предложив следовать за ним. Все правильно, ведь именно этого я и хотела: чтобы меня воспринимали как студентку, воина, мага, словом, кого угодно, но не женщину. Тар Виран быстро шагал по коридорам, кивая встречным придворным, я следовала за ним, стараясь не смотреть по сторонам, и всё же чувствуя, как меня словно ощупывают, взвешивают и оценивают взгляды мужчин и женщин в роскошных одеждах. Их удивление было прямо-таки ощутимо: мало того, что женщины-боевики всегда были редкостью, да еще и увидеть такую во дворце… Впрочем, одно меня радовало: судя по всему, никто не узнал в студентке с строгим выражением лица и плотно заплетенной косой «фаворитку» принца…