Когда начались стрельбы, подвеску пришлось снова доработать — танк раскачивался после выстрела более пяти секунд, что было много. На два задних катка пришлось добавить гидравлические амортизаторы с переменным сечением — перед выстрелом заряжающий механической тягой подзакрывал отверстия и жесткость задней подвески увеличивалась — танк как бы напрягался перед выстрелом. Потом танкисты нашли и другое применение управляемым амортизаторам — в зависимости от поверхности они стали делать их жестче или мягче — чтобы не словить резонанс, который проявлялся на некоторых сочетаниях режима езды и поверхности, особенно по вспаханному полю. Это в дополнение к управлению скоростью — порой опытные мехводы, если это было возможно, просто увеличивали скорость, и резонанс пропадал. Неопытные же как правило наоборот уменьшали. Но не всегда можно было изменением скорости компенсировать резонанс — например, при движении в колоннах. Но понемногу народ приноравливался — делились опытом друг с другом, передавали наблюдения и методы. Позднее пришлось переделать торсионную подвеску — длинные стержни с шахматным расположением торсионов противоположных бортов заменили на сдвоенные короткие, с расположение друг против друга — это значительно уменьшило поперечное раскачивание корпуса после выстрела и при езде.
Погон башни также пришлось увеличить — при стрельбе начинались деформации верхнего листа, поэтому увеличенный погон уложили сверху на борта, а сзади под верхний лист ввели стальную балку жесткости, которая опиралась на такие же балки, приваренные изнутри к боковым листам — сделали как бы дополнительный каркас.
Дизель на основе В-2 удачно сел впереди поперек корпуса, и его мощности было даже слишком — почти двадцать лошадиных сил на тонну веса, тогда как сейчас танки имели где-то десять, в лучшем случае — пятнадцать. Но дефорсировать двигатель не стали — повышенная прыть наверняка спасет не одну жизнь. Лучше будем по-чаще делать капиталку и менять двигатели — ремонтных мощностей и механиков у нас было уже достаточное количество. А так танк выдавал танк выдавал 55 километров в час по шоссе и почти 30 — по пересеченке. Так что двигателисты поработали просто отлично, к тому же они смогли уместить воздухоочистители с нагнетателем, которые заняли почти треть высоты, над двигателем — а меньше их не сделать — поток воздуха должен быть большим — его нужно много как для дизеля, так и для системы водяного охлаждения двигателя и трансмиссии, так что шестнадцать корпусов воздушных фильтров стояли плотным каре, и их не сдвинуть ближе к носу — нужен удобный доступ для контроля и замены, и путь воздуха должен быть максимально коротким, чтобы избежать лишних потерь и появления разрежения в воздухопроводах. То же — с масляными и топливными фильтрами. Радиаторы занимали оставшуюся треть высоты над двигателем и немного под ним, частично его функции выполнял корпус танка — лепестки пластин радиатора прижимались к нему через упругие элементы — чтобы содрогание листов корпуса от попадания в него снарядов не порвало радиатор — по проведенным замерам корпус отводил до двадцати процентов тепла в холодную погоду и до десяти — в жару, что снижало нагрузку на систему охлаждения и соответственно повышало ее ресурс. Все это хозяйство охватывали короба вывода горячего воздуха, подхватывающих воздух от радиаторов и также использовавших теплопроводность корпуса для отвода тепла. Использование корпуса в качестве теплоотвода экономило почти пять процентов мощности двигателя, без такой уловки эти проценты затрачивались бы на продувку большего количества воздуха. Вентиляторов было два — один крепился жестко на валу двигателя и его мощности хватало до плюс десяти, а если температура воздуха поднималась выше — начинал работать второй вентилятор. Такая схема позволяла избежать регулирования притока воздуха прикрытием жалюзей на низких температурах и соответственно напрасной затрате энергии на работу вентилятора на низких температурах. А поставить дополнительный вентилятор для нас было не проблемой — и места хватало, и танки мы делали не тысячами, а десятками.
Конструктора воздушных трактов в технофетишизме не отставали от теплотехников. Они сделали широкие воздушные тракты с объемными фильтрами очистки. В результате все это не сильно снижало давление в воздушном тракте — потери мощности двигателя не превышали одного процента по сравнению с тремя-пятью в других танках. На выхлопных трактах они тоже оторвались от души, дав тот же один процент потери мощности по сравнению с двумя-тремя на других танках.
Все эти конструкторские ухищрения потребовали дополнительного места в объеме танка, но дали нам прибавку мощности двигателя до десяти процентов — буквально на пустом месте, которое занимали все эти воздуховоды.
В носу танка разместились фрикционы, коробка передач, сцепление — если там что полетит — быстро все-равно не починишь — придется снимать краном лобовую плиту. Поэтому эти узлы делали с большим запасом прочности, подвели трубки смазывающей и охлаждающей систем. Все это хозяйство заняло два метра по длине танка. Следующие полтора занял — слева — водитель, посередине и справа — топливные баки. Их емкости хватит на 500 километров марша. Моторно-трансмиссионное отделение и баки были отделены от остального объема стальными перегородками, так что возможный пожар не перекинется в обитаемое пространство и к боекомплекту. И дальше шло боевое отделение. Погон башни был диаметром почти два метра. Башня получилась просторной. Слева находилась часть боеукладки на 30 выстрелов и заряжающий. Посередине — пушка — ее разместили точно по центральной линии, так что башня не испытывала перекосов при выстрелах и поворотах. Справа ближе к лобовой броне сидел наводчик а за ним — командир танка. Слева — заряжающий — там ему было удобнее действовать правой рукой. В кормовой нише, которая чуть выступала назад за габариты танка, находилось еще 40 выстрелов. Получилось довольно сбалансированно. С пушкой был спарен 7,62мм пулемет, который мог ограниченно поворачиваться и вручную заряжающим — это повышало оперативность переноса огня по сравнению с жестко спаренным с пушкой пулеметом, когда изменение направления стрельбы управляется механизмами наводки пушки. Очень полезное свойство при борьбе пехотой — зачистке траншей, ходов, окопов, кюветов. Сверху башни на турели установили 12,7-мм пулемет для отражения воздушных атак и вообще для стрельбы чем по-серьезнее, но когда пушка будет перебором. Снизу в корме находилась дверь эвакуации экипажа. Еще два люка были на крыше башни и один — снизу, на дне. Можно было надеяться, что все, кроме мехвода, смогут быстро покинуть танк, да и ему оставалось много путей — и назад, и вниз, ну и через верхний люк, но там он будет под огнем.
Командир мог осматривать местность через вращающийся перископ — это было лучше командирской башенки по степени уязвимости от огня, наводчик — через прицел, мехвод — через перископические щели — широкую вперед, поуже — налево-назад. что происходило справа он видеть не мог — не получалось протянуть к нему визуальный канал. То есть в боковых и лобовом листах никаких прорезей и отверстий не было — все смотрели только через перископы на верхних листах корпуса и башни. Это несколько снижало возможности наблюдения, но мы компенсировали это широкими углами обзора и большим количеством наблюдательных приборов. Зато повышалась технологичность из-за отсутствия необходимости прорезать отверстия в толстых бронеплитах — вес отверстия были выполнены в сравнительно тонких верхних листах, и значительно повышалась устойчивость к вражескому огню — мы не раз при обследованиях подбитых немецких танков видели, как снаряд либо раздвигал стенки одной из многочисленных смотровых щелей, либо, даже не проникнув внутрь а просто взорвавшись рядом, поражал осколками и ударной волной экипаж.