В голову Вэрсу не лезла по двум причинам. Во-первых, в его верности была твёрдо уверена и не считала нужным даже периодически контролировать мысли. А во-вторых… Не хотелось окунаться в отчаяние и сожаление по поводу изменения его статуса. Вот, в самом деле: рабу свободу пообещали, положение улучшилось значительно, он не зависел теперь каждый момент от благосклонности суровой хозяйки (а я могла быть очень суровой и жестокой при необходимости), а он тоскует. Да вокруг всегда море женщин: любую пальцем помани и побежит следом вприпрыжку! Не понимаю я этого.
Но, узнав о проблеме, за решение взялась безотлагательно и кардинально. Вызвала дроу и приказала рассказать мне, в чём причина одиночества и вообще столь странного для мужчины поведения. После прямого приказа ни скрыть что-то, ни отвертеться не получилось. Всё оказалось примерно так, как и предполагала: тоскует он, видите ли, не может представить себя с другой женщиной, желания не возникает, лелеет свою «любовь» к госпоже. Любовь, которая мне совершенно не нужна. Быть может, в тот момент я поступила жестоко, но это было лишь на благо. Он и не забудет меня, если не заменит воспоминания настоящими ощущениями.
Я приказала Вэрсу… завести любовницу. И не просто завести и спать с ней, но регулярно иметь как женщину. А то знаю я его умение, когда нужно, исполнять приказы дословно. Несчастные больные глаза лишь утвердили мою уверенность в собственной правоте. Так что пригрозила, что узнаю, если будет отлынивать, и тогда вмешаюсь в разум – насильно заставлю влюбиться на некоторое время. А если в течение двух недель не найдёт девушку по своему вкусу, её найду я. Через полторы недели дроу представил мне сочную взрослую женщину, с недоумением и опаской поглядывающую в его сторону сквозь опущенные ресницы. Но и желание в ней тоже чувствовалось. Неплохой выбор: какая-нибудь молодка точно влюбилась бы и страдала, а эта и опыт имела, и Вэрс предупредил её, что отношения не особо надолго и нужна она ему только для «здоровья». Умница, хорошее решение. Естественно, эльф никаких подробностей не рассказывал, я просто считала недавние события с памяти.
Как ни странно, мой застенчивый и такой покорный раб, с удовольствием отдающийся частенько на волю хозяйки, с простой смертной женщиной оказался весьма жёстким и деспотичным любовником. Поначалу он словно вымещал на ней злость за невозможность не подчиниться приказу, обращаясь, на мой взгляд, грубовато, хоть и без излишней жестокости, но женщина лишь стонала от страсти в его объятьях, так что вскоре дроу втянулся и вошёл во вкус. Вот и славно. Главное, что он начал оживать, перестав изображать отстранённую и холодную скульптуру, а ему я готова позволить довольно многое (лишь бы не зверствовал). Тем более, когда любовниц всё устраивает, о чём ясно говорили довольные стоны и крики. Но всё равно, мужчина открылся мне с новой, удивительной с его воспитанием, стороны.
Помимо подготовительной суеты, на неделе было одно происшествие, что всколыхнуло тихое существование замка. Наблюдая периодически за событиями в разных помещениях (сигнальные заклинания – это одно, но и просто быть в курсе происходящего никогда не будет лишним), однажды утром я наткнулась на сцену наказания. Так подумалось вначале. Один из наёмников сёк плетью стоящую на коленях и привязанную к изножью кровати служанку. В собственной спальне. Кричать девушка не могла, только слёзы катились по искажённому болью лицу. Закончив с поркой, мужчина подошёл к своей жертве, расстегнул штаны, явив моему взору возбуждённый член, поставил девушку на ноги, так, что грудью и головой она уткнулась в кровать, а привязанные руки слегка вывернулись, и резким движением грубо вошёл в неё.
Смертные, как и бессмертные существа, бывают очень разными. И есть те, кому нравится испытывать боль. Но, наблюдая за девушкой, я понимала, что она не из их числа. Просто бесправная рабыня, которая не может воспротивиться желанию того, кто выше по положению. Странно, вроде бы я разрешила прислуге выбирать, с кем они хотят спать? Надо разобраться.
Тем временем воин закончил насиловать служанку, и лишённая поддержки девушка со стоном осела на пол. Верёвки были развязаны, а на пол брошены несколько монет – плата за близость, как я и требовала. Мужчина освободил плачущую девушку от кляпа и, присев перед ней, посмотрел в глаза.
- Надеюсь, ты помнишь, что не стоит распространяться о происходящем здесь? Ты сама тогда согласилась быть со мной, плачу я исправно, так что защищать тебя никто не станет. Очухаешься, приберёшься в покоях и уходи. Жду, как обычно, через пять дней.
Он ушёл, а рабыня осталась лежать на полу, обхватив себя за вздрагивающие плечи. До меня доносились сдавленные всхлипы, по лицу продолжали струиться слёзы, а в обращённых к двери серых глазах застыли отчаяние и безнадёжность. Девочке происходящее точно не нравилось. Потом она медленно поднялась, кое-как надела платье, охая от прикосновения ткани к горящим алым спине и попе, прибрала в комнате и ушла. А я, сняв слепок ауры, послала зов Вэрсу и передала картинку с приказом найти рабыню к обеду и привести в мои покои после трапезы. Мне очень не нравилось, как наёмники поняли распоряжение, относительно согласия служанок. Однократное, оно не подразумевало, что с того момента девушка (или парень, мало ли) переходят в их постоянное владение. Теперь я стала вспоминать, много ли видела отчаяния во взглядах замковых слуг? Безосновательно ухудшать положение своих рабов никогда не входило в мои планы.
Едва я вошла в комнату для послеобеденного отдыха (которым, к слову, обычно пренебрегала), в дверь постучали и Вэрс подтолкнул внутрь идущую впереди него испуганную служанку. Заметив меня, та тут же повалилась на колени и замерла, склонив голову. В эмоциях бушевал страх. Рабам, конечно, положено бояться хозяина, но не так панически же!
- Поднимись и раздевайся.
Девушка вздрогнула, но немедля выполнила приказ. Только пальцы дрожали, да опущенное лицо ярко полыхало стыдом. Надо же, ещё стесняться не разучилась. Когда рабыня оказалась совершенно обнажённой, я подошла ближе и велела той медленно повернуться вокруг своей оси. Мдааа. Спина и ягодицы были такими же красными, как утром. А на их фоне проглядывало несколько рубцов. Старых. Либо со временем наёмник приобрёл большее мастерство, либо иногда просто не считал нужным сдерживать силу удара.
Я была в ярости. Сама давно уже не позволяю себе бездумно и безосновательно измываться над другими существами, даже если они принадлежат мне со всеми потрохами! Игры с болью – только по согласию, иногда за хорошую плату. Наказания – только заслуженные. А тут, какой-то наёмник посмел… Взяла себя в руки, лишь когда поняла, что Вэрс не только отступил от меня на пару шагов, но и опустился на колено, склонив голову. Обнажённая девчонка вообще валялась без сознания в ногах. Так, следует лучше себя контролировать, а ещё правильнее – отправиться куда-нибудь развеяться. Это ж надо… Спонтанный ментальный выброс гнева! Вот закончатся экзамены у мальчишек, устрою себе отдых.
Резко успокоившись, убрала со спины рабыни следы плети, привела её в чувство и села в кресло. Девушка всё ещё боялась, но и удивлённо поводила плечами, прислушиваясь к своим ощущениям. Дроу вновь стоял за её спиной, но на меня глаз старался не поднимать.
- Как долго это уже происходит?
Служанка хотела солгать. Я видела, по глазам. Только кто ж позволит, в моём-то ошейнике?
- Год, Повелительница.
Сказала, а сама испугалась вырвавшихся слов. Вот глупая рабыня!
- Не бойся. Я не накажу. Есть ещё кто-то, кого принуждают подобно тебе?
Девушка замялась.
- Я не уверена. В открытую никто о таком не говорит. Но пару девушек видела, как они еле шли из комнат воинов.
Вот тебе и баронесса, хозяйка замка дурная. Богиня всемогущая. С ума сойти! Не заметить, что под носом такое происходит! Рабы, это, конечно, рабы, но и они заслуживают право на нормальную жизнь, если послушны и исполнительны. Ничего, я учту свои ошибки, раз этим смертным нужны строгие рамки допустимого.
- Девочка, а почему никто из вас не пришёл ко мне, своей хозяйке, и не пожаловался?