Кивнув, я присоединилась к обработке секции. К сожалению, причины, вызывающие многие поломки, часто не удавалось определить. Возможно, потом, когда накопится фактический материал, они покажутся банальными и очевидными, а пока — остаётся только ликвидировать последствия.
Посвящённые продолжали держать в руках производство репеллента и некоторых лекарств. С одной стороны, это позволяло нам контролировать ситуацию, а с другой — приходилось выполнять немало тяжёлой физической работы. Впрочем, её избежать не удавалось никому. Слишком мало людей и много задач. Хотя грех жаловаться — сейчас мы успеваем больше, чем двадцать или даже десять лет назад.
После прочистки желобов я заглянула к Рыси и с радостью обняла дочь: мы не виделись уже больше месяца. В последние годы она состарилась и поседела. Жизнь моей первой дочери явно подходила к концу, но она всё ещё сохранила живость характера и твёрдый ум. Да и работу её проверять нет никакой нужны. И без того знаю, что посевы Рысь сделала грамотно, подсчёт микроорганизмов в воде провела, но ответ так и не нашла. Если бы хоть предположение появилось, то сказала бы. Но это дело времени.
Я помогла дочери закончить срочную работу, после чего мы присоединились к остальным за ужином. Сейчас в центре присутствовало двадцать два посвящённых, а в качестве постоянного персонала планировалось оставить семерых и одного раба.
— За то, чтобы у нас всё получилось, — подняла Лиля пиалу травяного отвара, и мы радостно её поддержали.
— Но лучше... — я запнулась, решив, что не стоит поднимать проблемные темы в такой день.
Но дочь поняла меня с полуслова.
— Справимся, — улыбнулась Рысь. — Нам ведь не впервой.
— Если даже это всё, — поддержала её Лиля, указав плошкой на пещеру, — провалится, мы просто начнём заново.
Я кивнула и добавила:
— Вообще-то я не об этом сказать хотела. В упрямстве нашем никаких сомнений нет... — Мне пришлось сделать паузу из-за дружного смеха. Ни для кого, в том числе из молодых, не было секретом, что благородный термин «посвящённые» на самом деле раньше дополнялся шутливым «в упрямство» из-за манеры основателей племени голодать и питаться объедками, но продолжать гнуть свою линию. — Я о будущем думаю. Нас всё ещё мало. И в последние годы население не растёт. Может, это бы и не тревожило, будь свободных хотя бы несколько тысяч, а лучше — десятков тысяч. Но...
— Так, — Рысь прищурилась и посмотрела на меня поверх печёного кальмара. — А ну-ка признавайся: нуль-Игорь опять что-то накопал насчёт других государств?
— Нет, — вздохнула я. — Всё то же, что и раньше. Одичали все, но... но у нас человеческое население меньше, чем у остальных. У всех, кого можно считать выжившими.
— Ну, значит, всё-таки не меньше, чем у всех, — оптимистично заметил пожилой посвящённый, подкладывая добавку супа. Подумал и добавил: — А вообще это ваши, нулевые проблемы. Наше дело — прожить свои годы достойно, оставить детей и хоть что-то для них — мы же не бессмертны. Так что нечего тут нас своими делами грузить.
Несколько человек и пара йети согласно кивнули. Спорить я не стала, предпочтя перевести разговор на другую тему.
Гораздо позже, уже на закате, я вышла наружу. Океан сегодня неспокойный, волны то и дело атакуют скалистый берег, а пена на гребнях отливает пурпуром в лучах заката.
— Я понимаю, о чём ты говорила. — Лиля села рядом, тоже глядя на воду. — Мы до сих пор не можем добиться равновесия. До сих пор не можем с уверенностью сказать, что свободные выживут.
Мы помолчали. Пусть гибель нулевого поколения мала, но она всё равно есть. Когда-нибудь нас не станет... и, если ситуация не изменится, люди будут обречены.
— Зато если нас кто-то попытается захватить, то сильно об этом пожалеет, — оптимистично заявила Лиля.
Я хмыкнула. Этот вопрос мы рассматривали несколько месяцев назад и пришли к однозначным выводам. Нам надо будет всего лишь подождать: болезни, гнус и агрессивная природа легко справится с захватчиками. Но если бы только с ними...
— Мы всё ещё карабкаемся... и я всё-таки надеюсь, что выкарабкаемся, — я посмотрела в небо: на ночь гигантские насекомые стремились подняться повыше и образовывали парящие живые облака. — Просто иногда устаю от этой гонки. Вроде бы и не старею, а всё равно устаю.
— Я тоже, — кивнула экономист. — Думаю, как и остальные нулевики... и не только они.
Подобрав камушек, она с силой запустила его в воду.
— Тебя не было на моём докладе месяц назад. Ты его хоть читала?
— Нет, — призналась я. — Времени не хватило, да и что мне делать в экономике?
— Почитай, — серьёзно посоветовала Лиля. — После того, как свободные начали осваивать острова, когда мы поняли, что выход всё-таки есть и у нас имеется реальная возможность уйти жить в другие земли, мы со Светой и Игорем всесторонне рассмотрели этот вариант. Увы, карабкаться здесь — единственное решение, которое может позволить нам занять нормальное место в системе государств.
— Почему? — удивилась я. — У нас вполне хорошо поставлена наука и медицина, образование и производство... на мой взгляд, в более мягких условиях мы смогли бы выдержать конкуренцию.
— Ты ошибаешься, — Лиля твёрдо посмотрела мне в глаза. — Да, у нас есть многое... но нас самих мало. Это раз. Переехав в другие места, мы будем куда меньшей силой, чем конкуренты. К тому же, там, — собеседница неопределённо махнула рукой на горизонт, — союз племён не сможет контролировать остальных свободных. Для сохранения порядка внутри союза придётся серьёзно усиливать сатанистов. Больше сил пойдёт на добычу пропитания. Там меньше или вовсе отсутствуют привычные нам ресурсы. Мы не сможем жить такими группами, как живём сейчас — иначе начнётся голод. Если начнём кочевать — потеряем наработки: многие из них слишком громоздки, чтобы перевозить их с места на место. В итоге проиграем и сильно отстанем в развитии от остальных. В случае же, если встретим другое жизнеспособное государство, то придётся вливаться в него на его условиях — свои мы отстоять не сможем. Поэтому единственный нормальный выход — это продолжать свой путь здесь. Здесь у нас есть фора перед остальными из-за обилия ресурсов и знакомой нам, но непривычной им специфической природы. Здесь у нас есть неплохие шансы. Несмотря ни на что. — Экономист горько усмехнулась: — Мы или станем сильным государством, или погибнем — иное в этой местности почти нереально. В общем, почитай, я там обширные выкладки сделала.
— Почитаю, — пообещала я и улыбнулась: — Выходит, даже теперь, когда мы смогли бы уйти, выхода-то по сути всё равно нет. Может, так и лучше.
Мы снова посмотрели на волны. Не знаю, о чём размышляла подруга, но я очень надеялась, что нам удастся решить проблему с гибелью детей. И не только их. Люди живут слишком мало — лишь в единичных случаях больше десяти лет. А ведь в других местах даже с учётом того, что медицина там на гораздо худшем уровне, нередко до двадцати дотягивают.
С другой стороны, что такое тридцать лет в рамках истории цивилизации? Капля. Мы ещё только в начале большого пути. А значит: ещё всё впереди. И надо приложить все силы, чтобы это «впереди» когда-нибудь наступило.
Восстановлено по историческим документам
Июнь тридцать третьего года ознаменовался важнейшим историческим событием — открытием первого комплекса по изготовлению репеллента. Данный проект вызвал очень значительные трудозатраты всего Союза Свободных: на него ушла немалая часть бюджета, из-за чего пришлось отложить финансирование нескольких других крупных предприятий. Кроме того, в первые два с половиной года своего существования репеллентный комплекс не окупал даже средства на поддержание его работоспособности, принося серьёзные убытки и оттягивая на себя много сил и материалов. В связи с этим состоялось несколько крупных совещаний (как у посвящённых, так и у общего правительства) на которых решался вопрос, стоит ли продолжать развивать данное направление. Но, несмотря на сомнения и глобальные затраты, от идеи решили не отказываться. Ведь мало того, что данная технология позволила скачком увеличить срок хранения репеллентных средств, она также практически полностью ликвидировала негативные последствия от их применения. К тому же, в конце первого года после открытия комплекса появилась обнадёживающая статистика: благодаря отсутствию раздражения от мази, кожный покров теперь лучше защищал людей от инфекций и некоторые болезни стали встречаться значительно реже.