— Вот именно, — кивнула я. — Но тогда надо защищаться постоянно. Разве нет?
— На охрану идут лишние силы, — указал собеседник. — Зачем терпеть что-то, на что придется постоянно тратить время и силы, когда можно собраться и, пусть за долгий срок, но убрать проблему? Да, этот труд окупится не сразу, но в конце концов он позволит потом сэкономить силы.
— Снова не поняла... — начала я и тут же осеклась.
С ужасом вскочила, а потом поблагодарила за познавательную беседу и поспешно покинула пещеру, спустившись к озеру.
Убрать проблему. Судя по всему — капитально убрать. Странные люди эти эльфы. С одной стороны, кажутся доверчивыми и наивными, а с другой... Надо проверить, как думают остальные. Впрочем, судя по тому, что видела, они тоже склонны мириться с мелкими неудобствами, но если уж приходится что-то делать, делают это на совесть. И не может ли оказаться так, что в случае конфликта эльфы дозреют до глобального решения? Например, до «убирания» целого вида?
Немного погодя, успокоившись, порадовалась, что при разговоре не присутствовали Маркус и Вера. Если первый ещё мог проигнорировать правила приличия, то Вера бы точно остановила. Впрочем, она права: посвящённые в целом и я в частности слишком мало следим за своим поведением. Например, вот чем я недавно занималась? Чуть ли не провоцировала — если посмотреть со стороны, мои слова легко принять за угрозу или издевательство.
Грустно рассмеявшись, поплескала ногой воду. Уже в который раз за многие годы замечаю, как некрасиво веду себя я в частности и посвящённые в целом. Видеть-то вижу, но ничего не меняю: редкие попытки быстро сходили на нет, а потом и вовсе почти прекратились. А ведь с животными этого нет... там мы тщательно соблюдаем выявленные этологические обычаи. Взять тех же орангутанов, оленей, крокодилов и многих других. С ними посвящённые вежливы... в том плане, что следуют правилам общения животных. Но не с людьми. Хотя грубость объясняется вовсе не презрением, а как раз наоборот. Раз люди — разумные, высокоразвитые существа, они должны понимать и относиться снисходительно к слабостям друг друга, если те не вредят. Так считают посвящённые, так же учат в волгорской школе, с этим смирились свободные и даже колыбельские. Однако со стороны может показаться обратная картина: что мы уважаем животных, но ни во что не ставим разумных существ.
Я снова рассмеялась, но на сей раз уже без горечи. А ведь если посмотреть... Да, вся наша группа приняла эльфов как разумных. Если в первые часы мы ещё старались говорить с оглядкой и сглаживать углы, то уже на следующий день вернулись к обычному поведению — тому самому, грубоватому. Лишь Вера ещё хоть как-то следила за собой — впрочем, геолог и со свободными вела себя мягче и менее провокационно, чем я.
Та женщина, которую мы встретили у озера, оказалась разговорчивой и общительной. Арина рассказала, что никто из её селения ещё не погиб от старости. Несколько несчастных случаев, пару эльфов убили стреляющие ящерицы, ещё трое умерло от неизвестной болезни. Но в целом, за многие годы потери очень невелики. Другой вопрос, что и детей появляется мало, хотя местные прилагают к этому усилия.
— Лишние силы тратим, — посетовала Арина. — Но это временно: когда окончательно узнаем, как определить лучший момент для зачатия, можно будет успокоиться и не напрягаться.
К слову, мужчины придерживались такой же позиции и не горели желанием отдавать супружеский долг, предпочитая ему интеллектуальную игру или создание очередного произведения искусства. По оговоркам местных, они легко могли потратить на какую-нибудь статуэтку или музыкальный инструмент год, а то и несколько — и не видели в этом ничего странного.
Ещё выяснилось, что Арина уже очень немолода и является ребёнком из всплеска сексуальной активности сразу после высадки. Но по внешнему виду её возраст определить не удавалось. Люди столько не живут, йети откровенно стареют, и даже на полукровках годы оставили след — а новая знакомая выглядит так же молодо. Всё-таки метко мы её вид эльфами обозвали.
— Отличия есть, — не согласилась с моими словами Арина. — Достигнув возраста в тридцать — тридцать пять лет, мы становимся активнее.
— Это вы-то активные? — поразилась я.
— Да, — улыбнулась женщина. — Почти как первые.
Выспросив возраст каждого жителя, я снова прошлась по селению. И действительно, самыми ленивыми, готовыми лежать чуть ли не сутками, оказались более молодые представители племени.
— Ещё лет десять назад мы вообще почти вылазок не делали, только первые, — сказала Арина после того, как я признала её правоту. — А теперь и костёр разводим чуть ли не раз в неделю, и в пещеру на добычу ходим... иногда.
Я покачала головой. Средний свободный по сравнению с «активными» местными просто гиперактивный.
Кроме прочего, удалось разузнать про ту страшную атаку и другие технологии эльфов. В этом согласились помочь местные «старики» — то есть относительно бодрая часть населения. Заодно подтвердились некоторые предположения и выяснилось много нового.
Тогда, на озере, нас действительно задело только краем. Кроме того, на самом деле источник угрозы был вполне материален — просто мы его не различили из-за другого восприятия. Песок. Специальным образом подготовленный полуорганический песок. Арина брала в руку обычную породу, сжимала в кулаке, делала что-то странное... и вскоре она становилась со страшным, но быстро пропадающим спецэффектом. Причем наибольшего результата удавалось достичь при обработке песка или камня в течение десяти-пятнадцати минут. Но «заряда» в любом случае хватало всего на какие-то мгновения — другой вопрос, что этого времени оказалось достаточно, чтобы оглушить рыбу. Кстати, ещё одна тонкость — местную рыбу такое оружие именно оглушало, поэтому добычу собирать приходилось быстро, пока она не очухалась и не сбежала. Для рыбы обычно использовали песок — он позволял бить по площади. Таким же образом, но чаще с помощью обломков камня местные иногда охотились на птиц, мелких зверьков и рептилий — благодаря «заряду» не обязательно убивать или калечить попаданием. Как сообщила Арина, когда-то так пытались добыть горных козлов, но с ними фокус не проходит — они слишком быстро приходят в себя и убегают.
Воодушевившись, я провела целую серию экспериментов на активных эльфах. То состояние, в котором мы застали их при возвращении у озера, являлось для местных нормой — для него им вовсе не приходилось прикладывать усилий. Заодно подтвердилось предположение, что эльфы могут стать ещё темнее. Причём не просто темнее, а намного. Если полукровки вызывали ощущение нежити, могильного холода и казались мертвецами, то эльфы запросто перешагивали через этот рубеж. Нечто страшное и потустороннее, смертоносное... не просто восставшие мёртвые, а их повелители, сеющие вокруг тьму и гибель. При этом я невольно переходила на ночное зрение, и хотя восприятие не становилось чёрно-белым, как когда-то в пустыне, и кровь не выходила через кожу, но остальные признаки практически совпадали.
Над тёмными эльфами возникал чёрный вихрь. Одни животные в панике разбегались, другие (судя по всему, более устойчивые к воздействию) быстро мумифицировались, как, кстати, и растения. Краски окружающего мира хотя и не исчезли полностью, но поблекли. И казалось, что от земли поднимается какая-то сероватая, нездоровая туманная дымка.
На Рыси тестировать, естественно, не стали. Но и без этого данных хватило для выводов. После перестройки мы, нуль, реагируем иначе, поэтому и выглядим по-другому. Я не казалась себе истекающей кровью, а люди — ослизнёнными, покрывшимися пузырями и с запахом разложения. Все мы реагировали одинаково — становились ярче и светились (я — сразу, люди чуть позже). Причём чем ближе мы подходили к потемневшему эльфу, тем сильнее светились, вплоть до того, что черты лица и фигуры становились почти неразличимы — настолько сильным было неизвестное излучение. В связи с этим Маркус активно подшучивал над нами по поводу «луча света в тёмном царстве». Хотя, в целом, результаты к веселью не располагали.