Если не выбросы из водоёмов, то что тогда? Сама жёлтая луна? Списавшись с Игорем и созвонившись с Рысью пришла к однозначному выводу: если гигантская луна и вызывает сонливость, то как-то опосредованно. По крайней мере, эльфы, живущие в пустынях, продолжали вести обычную жизнь всё время, тогда как практически все горные жители с восходом погружались в спячку. В том числе, и наши недавние знакомые.
— Но и тут на самом деле не абсолютное правило, — добавил математик, когда поделилась с ним загадкой. — Не знаю, все ли, но некоторые жители гор точно могут перебороть сонливость. То есть, если кто-то по какой-то причине решил не впадать в спячку — он останется бодрствовать.
Удивительно. Если подумать, то у эльфов действительно очень многое завязано именно на сознании. Даже часть физиологии. Впрочем, обратная зависимость тоже есть.
Кстати, все сохранившие здоровье и не превратившиеся в троллей эльфы, о которых удалось узнать математику, жили либо в горах, причём на достаточно больших высотах, либо в пустынях. Во всех остальных местах если эльфов и высаживали, то несчастные всё равно рано или поздно превращались в троллей.
— Я смог проследить историю нескольких селений, — добавил Игорь, а потом скинул мне краткую выписку из своей работы.
Может показаться, что математик часто занимается абстрактными, лишними в нынешней обстановке, вопросами. Но это не так. Даже если сейчас такие сведения не пригодятся, то позже они могут спасти наш мир. Кроме того, именно благодаря некоторым, казалось бы, ненужным, исследованиям, Игорь уже трижды смог предупредить о серьёзных опасностях.
Присланные материалы заставили задуматься. Если для людей и йети большая часть сложной техники без особой защиты вредна, то эльфам, судя по всему, наоборот, может быть даже полезна. Хотя бы в некоторых местообитаниях. По крайней мере, в тех, описанных Игорем и не сразу выродившихся селениях, керели как раз снабдили эльфов техникой. Одну высадку провели на островах, другую — в степи, третью в лесистой местности. Но симптомы троллизма появились не сразу, а растянуто во времени. Причём в самой «высокотехнологичной» группе позже, чем в остальных. И до гибели селений, до превращения эльфов в троллей проходило иногда несколько месяцев.
Вот и ещё один ответ. Цитадельским не давали опасную для меня технику — и эльфы у них заболели сразу. А там, где высадили нас, её брать позволяли. Но нашлись инициативные йети, которые быстро уничтожили всё, что смогли найти. Быстро, но не мгновенно. Этим легко обосновать разницу, задержку начала эпидемии троллизма на несколько суток. Как всё просто объясняется! И ведь главное — кое-какие улики у нас имелись, но мы не связали их в единую систему. Впрочем, пусть улики были, но их не хватало даже для рабочей гипотезы.
Кроме исследования поверхности гор, мы иногда совершали переходы по пещерам. Сейчас, с развитой кожной чувствительностью, подземелья стали вполне доступны и достаточно безопасны. Горы же буквально испещрены пустотами — в результате некоторые препятствия удобнее пройти насквозь, а не обойти.
При путешествии по пещерам основную проблему создавали не камнегрызы, а сложность ориентации. Особенно сильно сбивали с толку встречающиеся гравитационные аномалии. Они бывали не только прямо противодействующими реальному притяжению, но и направленными вбок. Однажды мы забрели в коридор, в котором прошлись и по стенам, и по потолку. Причём заметили совершенно случайно, разделились... и, отойдя на пару десятков метров, долго дивились друг на друга: каждому казалось, что другой стоит на стене. После таких мест чувство направления сбивалось окончательно. Предусмотренный в компьютере виртуальный компас, конечно, работал... но иногда создавалось впечатление, что тоже чуть ли не случайным образом. Порой стрелка указывала в одну сторону, а чуть дальше — уже в другую, иногда беспомощно крутилась, не принимая какое-то определённое положение, а порой даже сидя на одном месте удавалось заметить её движение. То есть, руководствоваться компасом тоже нельзя.
— Вот ещё одно доказательство, — сказал Маркус, в очередной раз попросив включить компас и следя за непрекращающимися круговыми движениями стрелки.
— Доказательство чего? — поинтересовалась я. — Того, что где-то здесь залегают магнитные руды?
— Кстати, очень вероятно, — указала Вера, тоже посмотрев на виртуальный прибор.
— Это тоже, но это не так важно, — отмахнулся Маркус и кивнул, позволяя выключить компас. — Дело в другом. У нашей планеты собственного магнитный полюс отсутствует или очень слабый, либо он нестабилен... либо мигрирует. Хотя я бы больше поставил на нестабильность или отсутствие.
— Да уж, местным навигаторам компасы впрок не пойдут, — кивнула я.
А ведь когда-то, в самом начале жизни, именно благодаря ему выбралась из болота. Даже дважды... либо просто повезло, либо там были какие-то магнитные залежи. А позже прибор практически не включала: бродила по джунглям куда глаза глядят.
Если внизу пещеры были населены, то на высоте плотность их биомассы тоже снизилась — зависимость наземной и подземной живой природы оказалась схожа. Теперь коридоры стали менее слизистыми, а грибы и животных приходилось искать. Но всё равно иногда мы видели большие обитаемые подземные залы. В некоторых из них встречались флюоресцирующие грибы или насекомые, часто попадались искрящиеся от микроорганизмов протоки или даже озёра.
Кстати, выяснилось, что камнегрызы обитают отнюдь не только в камне. Представители этого вида часто встречались в стоячих или медленно текущих водоёмах. Животные держались ближе ко дну, лишь иногда, если собирались большими группами, всплывая, чтобы глотнуть воздуха. Заинтересовавшись, я постаралась по возможности понаблюдать за поведением растворяющих камень существ.
Камнегрызы оказались мирными существами. В воде они не пытались «стрелять» ферментами, но в руки не давались, стараясь ускользнуть и скрыться. Однако если я несколько минут сохраняла неподвижность, амфибии успокаивались и могли даже коснуться, проплывая мимо. Камнегрызы не кусались — да и в принципе, не могли. Как-то, разделывая добычу, Вера заметила, что амфибии интересуются и собираются на замутившую воду свежую кровь — хотя не реагируют, если она попадёт на камень. После целой серии экспериментов выяснилось, что камнегрызов интересует не собственно жидкость, а почти любая мелкая питательная взвесь: они приплывали на добавление в воду растертого или хорошо пережёванного мяса (хоть сырого, хоть готового), грибов, фруктов и даже трав — но на последние реагировали более вяло. Амфибии быстро очищали воду до прозрачного состояния, работая не хуже фильтрующих моллюсков.
А ещё выяснилось, что в некоторых стоячих и относительно более богатых питанием водоёмах выводятся из икринок детёныши камнегрызов. Судя по форме и строению мальков, эти животные развиваются без метаморфоза. По крайней мере, только вышедшие из яиц камнегрызы по строению уже напоминают взрослых особей, но появляются на свет мелкими, всего около сантиметра в длину. К тому же, не умеют сразу проникать в камень — эта способность появляется только у подросших особей, не менее пяти-, а чаще уже достигших семисантиметрового размера. До этого же амфибии ведут себя как обычные мальки или головастики с таким типом питания — собираются в стайки и плавают, фильтруя зеленоватый планктон на прогретом солнцем мелководье.