Идти на примирение с республиканцами невозможно, в таком случае и вовсе утрачивается идея сакрального и единственно возможного самодержавия. Так не долго взрастить якобинцев и в России. С Пруссией можно идти на союз, да он и не разрывался. Однако, сейчас это государство несколько потеряло свою честь, когда пруссаки подписали Базельские сепаратные соглашения, что не стоит с Пруссией говорить, как с равной. Австрия откажется от такой России, что не помогает ей, как только потерпит первое поражение. Ну, а если австрияки и пройдут в Париж парадным маршем, то им вообще не нужна Россия.
К чему всё это приведёт? Как минимум, будет новая война с Османской империей. Россия уже сколько её била, не так страшно, но теперь османы могут сражаться европейским оружием, а пушки на русских солдат станут наводить иностранные советники.
— Вы, канцлер, и вам объясняться. Но можете пообещать новый торговый договор, ещё более выгодный, чем с… предыдущем правителем, — после некоторой паузы Павел Петрович решил не советоваться, а сообщить свою волю. — Какие бы глупые и невыгодные договоры Россия не имела нынче, мы не можем все их взять и разорвать или же фраппировать. Это бесчестно, а бесчестие недопустимо для русского императора. Но вот улучшить договоры я согласен. С Англией, чтобы не ссориться. А ещё вот, прочтите!
Император взял бумагу со стола и передал её Безбородко. Канцлеру не нужно было читать всё письмо целиком. Он сохранил за собой возможность перлюстрации писем, и это послание императору для канцлера, конечно, переписали.
— Вы знаете, что это за письмо? — с удивлением спросил Павел Петрович, заметив, что Безбородко почти и не читал бумагу.
— Я бегло читаю, Ваше Величество, — нашёлся Александр Андреевич.
— И? Что же скажет мне мой канцлер? — в тоне государя звучали нотки сарказма.
Павел Петрович был уверен, или почти уверен, что именно он наиболее компетентный человек в политике. Что касается Безбородко, то, да, спасибо и молодец, что повлиял на восхождение Павла на престол, но то, что Александр Андреевич якшается с англичанами, для государя было неприемлемо. Он не хотел ни англофилов возле себя, ни тем более, франкофилов, которые нынче сплошь якобинцы и им сочувствующие.
Безбородко понял, куда именно дует ветер, способный превратиться в ураган, оттого решение пришло быстро. Нужно уговорить Павла на вмешательство в кавказские дела, тем более, что без этого Россия заимеет ворох проблем в том регионе. Если в итоге будет упразднена или слишком ослабнет опора для России в виде христиан на Кавказе, то нужно, как минимум, укреплять линию обороны на Северном Кавказе и не давать возможности усиливаться Османской империи, как и персидскому шаху. Без Кавказа с турками будет сложно, да и персы могут стать серьёзной силой.
Для государств в этом времени ещё играли важную роль в политике вопросы чести и достоинства. Если монарх проглатывает обиды, то государство сильно теряет в статусе. Обида России была нанесена. Ага Мухаммад-хан Коджара разгромил союзника Российской империи и высказал столько нелестных слов в сторону России, что прощать нельзя. А те люди, которые хоть что-то знают о Кавказе, могли бы сказать, что после обиды, если не последует жёсткая реакция, то никто более не станет на сторону северной империи.
Но Англия… Как её интересы соблюсти?
— Ваше Величество, — заговорил после долгой паузы, на грани терпения императора, Безбородко. — Я согласен с вами, и нам нужен новый торговый союз с Англией, что несколько остудит англичан, и разрыва отношений не произойдёт. Тем более, что вся Европа замерла в предвкушении громких побед австрийцев над республиканцами в Италии. Но не отвечать за нанесённые обиды… А ещё это письмо…
— Да, именно, меня тут призывают, как рыцаря на защиту чести дамы. Мне не нравится, что моими чувствами и принципами чести пытаются играть… И вообще, я не желаю воевать. Отчего мой предшественник не отправил войска ранее? Взяли бы город-два, показали бы свою силу, да и домой, строить новую, сильную армию. А нынче… Я что, по-вашему, вынужден расписаться в никчёмности своих слов о неспособности русской армии хорошо воевать? Старые екатерининские генералы положат кучу ресурсов, людей, чтобы доказать мне обратное, — размышлял вслух император.