В 1920 году в Азербайджане всерьез и надолго установилась советская власть. Ее представитель на Кавказе — видный большевик Сергей Киров по достоинству оценил разведывательные способности молодого большевика Берии и решил использовать его для организации подпольной работы в Грузии. В апреле по нелегальному каналу Берия под фамилией Лакербая проник в Тифлис и занялся созданием большевистских подпольных структур. Меньшевистская контрразведка не дала ему развернуться; среди грузинских подпольщиков действовали ее провокаторы, Берию и ряд членов ЦК РСДРП(б) Грузии арестовали и выдворили за пределы республики. Но это не остановило его, в мае того же года он возобновил подпольно-разведывательную деятельность на ее территории, но снова был арестован и после двух месяцев отсидки в камере кутаисской тюрьмы выслан в Азербайджан.
В Баку Берию ждала важная должность управляющего делами ЦК КП(б) Азербайджана, на то время ему едва исполнился двадцать один год. Занимаясь партийно-хозяйственными делами, он одновременно учился в бакинском политехническом институте. В апреле 1921 года по предложению Кирова Берию направили на службу в органы госбезопасности в качестве заместителя начальника секретно-оперативного отделения ЧК Азербайджана. Уже на первом году для молодого чекиста она могла закончиться плачевно. Коллеги по работе обвинили его в якобы превышении полномочий и фальсификации дел. Было ли это интригой конкурентов или недоброжелателей, комиссия, занимавшаяся расследованием, так и не довела его до конца. В ход расследования вмешался влиятельный член ЦК ВКП(б) Анастас Микоян. Берия не только остался в органах, а и получил более высокое назначение, он стал заместителем председателя ЧК Азербайджана и сделал блестящую карьеру.
После назначения на должность заместителя председателя Закавказской ГПУ Берия без труда подмял под себя ее руководителя Станислава Реденса, тот часто заглядывал в стакан и не проходил мимо хорошенькой юбки. Но не это сгубило Реденса, а отсутствие умения колебаться с генеральной линией ЦК ВКП(б) и товарища Сталина, которого в избытке хватало у Берии. Заняв кресло председателя Закавказской ГПУ, он развернулся в полную силу и в короткие сроки выкорчевал последние остатки оппозиции. На Лубянке высоко оценили его работу и 18 августа 1931 года ввели в состав Коллегии ОГПУ СССР.
Но одного этого Берии было уже мало. С непомерными амбициями и неукротимой энергией ему стало тесно в кресле главного чекиста Закавказья. Он стал поглядывать на место местного партийного вождя, но на то требовалась воля Сталина. Путь к нему Берия принялся искать через земляков: члена Политбюро ЦК ВКП(б) Серго Орджоникидзе и главу совнаркома Республики Абхазии Нестора Лакобу, находившихся на короткой ноге с Вождем.
В 1929 году на озере Рица они подвели перспективного чекиста к Сталину, но тот не воспринял их протеже. В широченных галифе, худой, нескладный, в пенсне, постоянно сползшем на кончик птичьего носа, Берия выглядел нелепо и не произвел впечатления. Казалось бы, он мог навсегда забыть о дальнейшей карьере, но помог случай. Любимец Вождя — Лакоба насмерть разругался с первым секретарем Закавказского крайкома ВКП(б) Иваном Орахелашвили. И тогда, чтобы ослабить позиции Орахелашвили, Лакоба предпринял еще одну попытку через Сталина пропихнуть Берию на должность второго секретаря крайкома. На этот раз она зашел к Вождю с другой стороны. В октябре 1931 года, когда тот приехал на отдых в Абхазию и остановился на госдаче «Холодная речка», близ Гагры, Лакоба вместе с Ворошиловым отправился к нему в гости и вместе с собой прихватили Берию.
На даче они появились перед завтраком и не с пустыми руками. Берия подсуетился и привез бочонок «Хванчкары» с виноградников родины Вождя — Гори. На первых порах он не высовывался и скромно держался в тени Ворошилова и Лакобы. Те, предвкушая застолье, косились на чайный домик, из него доносился звон посуды и голоса прислуги. На летней террасе пыхтел пузатый самовар, а в глубине комнаты тускло отсвечивал зеленым сукном и манил к себе великолепный бильярдный стол.
Ворошилов не утерпел и подтолкнул плечом Лакобу, тот то же загорелся: оба были отменными игроками и не упускали возможности сразиться. Сталин не поддержал их предложение; погожая погода и благоухающий осенний сад не располагали к бильярду, и пригласил на летнюю террасу, чтобы полюбоваться восхитительной панорамой. Гости последовали за ним.