Для меня кажутся совершенно странными отношения Судоплатова со Шпигельглазом и заявление последнего о том, что он, Шпигельглаз, шпион, причем это было сказано в моем присутствии. Это для меня остается непонятным. Почему Шпигельглаз не сказал этого никому другому, а именно Судоплатову. Делая вывод, я должен сказать, что у Судоплатова нет ничего партийного, он не ведет никакой партийной работы, он не оправдал звания члена партии, и я думаю, что ему не место в партии».
После такого заявления дал себе волю другой выходец из ЦК ВКП(б) Нагибин. Он обрушился на Павла с новыми еще более тяжкими обвинениями:
«…Судоплатову я не доверял и не доверяю. Его мы еще не раскрыли до конца. Судоплатова держала рука Слуцкого. Судоплатов держал себя высокомерно. Он считал себя выше всех— героем, а остальных — пешками, толпой, массой. Все эти качества у Судоплатова воспитывала та банда врагов, которая долгое время орудовала в отделе. Судоплатов не искренен в своем заявлении, что у него с Соболь были только безобидные дружеские отношения, он также нагло врет и о своих взаимоотношениях с Быстролетовым, с которым работал вместе, а пытается уверить партком, что он его совсем не знал, и, наконец, все сводит к тому, что он, видите ли, забыл это. Судоплатов скрывал имеющийся у него компрометирующий Быстролетова материал, он не ставил вопрос об аресте Быстролетова. Судоплатов не был искренен и на парткоме при разборе заявления о приеме в партию его жены Кагановой…»
Нагибин продолжал бить в самое уязвимое и больное место Павла — по жене.
«Судоплатов не поставил в известность партком, что друзья Кагановой Соболь и Коган арестованы. Судоплатов также врет, что не знал о троцкистском прошлом Горожанина и о том, что он подписал «платформу 83» и выступил на собрании с защитой Горожанина. Я не верю этому. Судоплатов знал о троцкистском прошлом Горожанина, и выступление его на собрании было заранее продуманным. Судоплатов не был на высоте своего положения как партиец и как чекист. Он использовал свое служебное положение, получал вещи из-за границы, используя методы врага Ягоды и других, и по существу занимался контрабандой. И, наконец, возьмите его отношения с врагом Шпигельглазом и заявление последнего Судоплатову о том, что он (Шпигельглаз) является шпионом, и чтобы ему помогли разыскать обвиняющий его материал. Судоплатов, зная это заявление Шпигельглаза, не поставил об этом в известность партком, сославшись на то, что материал на Шпигельглаза находится у товарища Берии. Это поведение Судоплатова было прямой помощью врагу. И не зря враг народа Каминский, характеризуя взаимоотношения Судоплатова с Пассовым и Шпигельглазом, назвал его «удобным человеком». Все это ставит Судоплатова вне рядов партии, он не оправдал доверия и должен нести ответственность. Судоплатова нужно исключить из партии».
В заключение этого партийного собрания-судилища Леоненко предоставил слово Павлу. Он не стал каяться, отмел абсурдные обвинения, выдвинутые против него, и сказал:
«…Заявляю, что никогда никаких преступных связей с врагами народа не имел. Со Слуцким был связан исключительно делом, которое я проводил, и у него на квартире был два раза: один раз — на встрече Нового года и второй раз — по делу, когда Слуцкий был болен. Для партии был честен и предан ей. Никаких преступлений перед партией не совершал. Оставался и остаюсь честным и преданным партии и для партии человек не потерянный».
Выступление Павла Анатольевича уже ничего не решало, конвейер, запущенный партийными бюрократами, перемолов Пассова со Шпигельглазом, породил еще одну безвинную жертву. По результатам заседания партийного комитета 5‐го партколлектива ГУГБ НКВД СССР было принято постановление. Его зачитал Леоненко, за него проголосовали почти единогласно, за исключением одного человека — Павла Фитина, недавно назначенного на должность заместителя начальника 5‐го отдела. Свою позицию Павел Михайлович объяснил тем, что:
«Судоплатов мне абсолютно неизвестен».
По итогу обсуждения партийное собрание приняло следующее постановление: