Перед тем как чудовищная кровавая волна должна была накрыть всю страну и погрести под собой сотни тысяч жертв, Ежов получил от Вождя карт-бланш на уничтожение всех тех, кто сомневался в его непогрешимости. Это невиданное возвышение и полномочия были подкреплены воистину царскими подарками, о которых не могли мечтать даже заслуженные боевые генералы. 28 января 1937 года на плечи бывшего рядового 3‐го пехотного полка еще той, императорской армии, скатилась маршальская звезда — Ежову было присвоено высшее специальное звание в системе органов государственной безопасности — Генеральный комиссар, спустя шесть месяцев 17 июля на его тщедушной груди появился орден Ленина, а 25 октября того же года к нему прибавился орден Красного Знамени.
Новая должность пробудила чудовище, дремавшее в глубине черной души этого невзрачного человечка. Первым делом 28 марта 1937 года он лично арестовал своего предшественника — Ягоду. Бывший нарком, во многом преуспевший в создании машины по борьбе с контрреволюцией и антисоветским элементом, подвергнутый жестоким допросам, быстро поплыл. Ежову и его подручным не пришлось прибегать к изощренным пыткам, Ягода дал «развернутые признательные показания об участии в «Правотроцкистском антисоветском блоке», а в последующем выступил с обличением его участников на открытом судебном процессе.
13 марта 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР за «организацию троцкистско-фашистского заговора в НКВД, подготовку покушения на т. Сталина и Ежова, подготовку государственного переворота и интервенцию» приговорила Ягоду к высшей мере наказания, на следующий день он был расстрелян. Режиссуру «открытого судебного процесса», написанную в кремлевском кабинете Сталина, Ежов исполнил точно до буквы, до запятой. Не только Ягода, позже остальные подсудимые, участники «Правотроцкистского антисоветского блока» — Бухарин, Рыков и другие — дружно каялись в преступлениях, которых не совершали, но это не спасло их от смерти.
Колесо репрессий, запущенное Сталиным, продолжало катиться по стране, одних, давя в кровавую лепешку, других превращая в лагерную пыль. Записи в журнале посещений Сталина не оставляют сомнений в том, что главным режиссером чудовищных сценариев различных заговоров как действительных, так и в большинстве своем порожденных в его воспаленном сознании являлся он сам. За два с лишним года руководства Ежовым НКВД СССР Вождь принял его 290 раз! Общая продолжительность встреч Ежова со Сталиным составила 850 часов. Чаще, чем Ежов, с ним встречался только нарком В. Молотов.
К осени 1937 года репрессии прибрели безумный размах. Можно предположить, что большую часть времени у Сталина с Ежовым занимало не обсуждение вопросов, связанных с противодействием разведывательно-подрывной деятельности иностранных спецслужб и направляемых ими зарубежных националистических формирований, а разработка различных сценариев судебных процессов над участниками т. н. «Московского центра», «Ленинградского центра», «Троцкистско-зиновьевского террористического центра», «Правотроцкистского блока», «Военно-фашистского заговора в Рабоче-Крестьянской Красной армии», «Украинского национального центра», «Военно-офицерской организации» (дело «Весна». — Примеч. авт.) и множества других. После их завершения и ликвидации «заговорщиков, террористов и вредителей» политическое поле в СССР было полностью зачищено от оппозиции. На нем несокрушимой глыбой высился только он один — «великий и непогрешимый товарищ Сталин», и тогда его взгляд обратился на внешних врагов — Троцкого и главарей ОУН. Они должны были умереть!
Молодой сотрудник помощник начальника 4‐го отделения 7‐го отдела ГУГБ НКВД СССР Павел Судоплатов был далек от того, что происходило в высоких кремлевских кабинетах, он жил воспоминаниями о прошедшем празднике, посвященном 20‐й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
Выступавший на торжественном собрании коллектива управления начальник ГУГБ НКВД СССР комкор Михаил Фриновский отметил Павла в числе лучших сотрудников и подчеркнул его заслуги в борьбе с украинскими националистами. Спустя шесть дней 13 ноября 1937 года за «успешную разведывательную работу в условиях повышенного риска» старший лейтенант Судоплатов был награжден орденом Красного Знамени. Орден стал первой столь высокой наградой за 12 лет службы в органах госбезопасности.
Праздники закончились. Павел продолжал приходить на работу в приподнятом настроении, его не могла убить даже такая рутинная процедура, как приобщение документов в материалы оперативных дел. За то время, что ему пришлось выполнять задания, находясь за границей, их: разведывательных донесений из закордонных резидентур, сообщений агентуры, внедренной в ОУН, указаний руководства, накопилась целая гора. Павел часами не выпускал из рук иголку, шило, нитки и до синяков наколол себе пальцы. На незлобное подтрунивание коллег он добродушно отвечал, что самое острое оружие чекиста — это шило с иголкой, а чтобы у начальства не было претензий, дела надо шить не белыми, а серыми нитками.