Чокнутый Макс ушёл, а я упала на пол и свернулась в позу эмбриона, глуша в себе боль и слёзы. Теперь эти выражения эмоций мне ничем не смогли бы помочь. Предстояло решить – жить ли чужой игрушкой до тех пор, пока наша с Ару полезность не исчерпает себя или решиться на один смелый, но самоубийственный поступок, пытаясь спасти хотя бы мирса.
Глава 49. Мучительное ожидание
Эмилий Норман
Шли четвёртые сутки моего персонального ада. С тех пор, как какие-то подонки похитили Юли́ и Ару, я не находил себе места. Не мог спать, есть или думать о чём-то другом, как только о том, как вернуть свою жену домой.
Юли́ – при мысли о ней внутри всё снова болезненно сжалось. После трудного развода, я не искал нового счастья и даже не мог представить, что девушка, спавшая два столетия в нашем центре, окажется моей возлюбленной. Собственно, только рядом с Юли я понял, что и не любил никогда раньше.
Да, Дебора была яркой, красивой, стильной, но искренних чувств между нами не было. Мне льстила сама мысль, что такая женщина принадлежит мне, а её устраивали мои статус, деньги и связи. Наш брак больше походил на сделку, чем на попытку создать семью, и это стало ясно, когда начались проблемы. Деби была первой, кто отвернулся от меня, когда начался судебный процесс против нашего медицинского центра.
Думать сейчас о бывшей жене хотелось меньше всего. Не о ней болело моё сердце. Вскочив с кресла, я снова стал бесцельно метаться по небольшому кабинету частного детектива.
– Долго мы ещё будем просто сидеть? А вдруг, они на самом деле убьют мою Юли́? – не выдержав, спросил я.
Даже мысль о такой возможности сжигала меня изнутри. Не готов я терять свою светлую девочку. За относительно короткий промежуток времени Юли стала воздухом, которым я дышу, поэтому сейчас я просто задыхался.
– Мистер Норман, я просил вас набраться терпения. Из того места, где сейчас держат вашу жену и мирса, достать их будет сложно даже силами группы захвата. Стоит ли напоминать, как опасна хоть секунда промедления в момент освобождения заложников? Чтобы достать миссис Норман и котёнка живыми нужно напасть внезапно и там, где похитители не будут ждать атаки. Пока мы делаем всё, что возможно в нынешней ситуации. Нужно дождаться, когда их вывезут на открытое место. Будет лучше, если вы поедете домой и подождёте там, – неизвестно в какой раз повторил мне сыщик, которого наняли родители.
– Нет. Я не вынесу, если мне ещё раз предоставят на опознание труп Юли́. Только в этот раз настоящий. Я должен быть здесь, – непреклонно сказал я.
Да, мы знали о том, что моя любимая жива и даже удалось установить осторожную слежку за местом, где её прятали.
Нет, та легенда, которую злоумышленники «скормили» правоохранительным органам, была очень убедительной. Эти подонки даже не поскупились на клонирование тканей Юли, чтобы уверить нас в том, что моя жена стала жертвой психопата-убийцы. Прокололись они на сущей мелочи – идентификационном чипе.
Да, на Ару таких устройств установлено было два, но их подонки из корпорации «Титов и Ко» сразу нашли и удалили. К счастью, никто из уродов не догадался просканировать Юли. Впрочем, это и понятно, ведь разумных не принято чипировать – это нарушает права и свободы граждан. Вот только они забыли историю моей жены. В теле Юли́ отслеживающее устройство было установлено более ста лет назад, когда девушка считалась лишь неживой собственностью медицинского центра. Хотя, старинный чип сканер мог и не опознать. После пробуждения Юли о такой мелочи, как идентификатор, просто забыли, но когда я метался в поисках способа отыскать свою супругу, то вспомнил об этом факте.
Почему мы не сообщили эти важные сведения следователю, расследовавшему её похищение? Из-за недоверия. Как-то слишком охотно он принял факт убийства и самоубийства какого-то сумасшедшего, сбежавшего накануне из спец лечебницы.
Отец и мама, привыкшие решать вопросы по-своему, сразу после похищения обратились к своему знакомому детективу, чтобы он вёл наше дело параллельно. И вот сейчас мы сидели и уже третий день ждали, когда Титов вывезет Юли из укрытия.
– А что, если они не решатся на вылазку сегодня? – уточнил я, не в силах избавиться от плохих мыслей.