Лена звонила дочери каждый вечер. Спрашивала, как успехи и дела. Санта отвечала честно, но без подробностей. На вопросы о том, как ей работа с Данилой – обтекаемо. Не хотелось выглядеть в своих же глазах жалобщицей, которой обещано было внимание, но что-то не срослось. Тем более не хотелось, чтобы мама пыталась выйти на Данилу ещё раз. Это было бы уже откровенно неправильно.
Санта пыталась взять максимум из доступного. Ей казалось, что получалось вполне неплохо.
Думая об этом, в первую послерабочую пятницу она стояла у лифтов, один из которых должен был спустить её на первый. За поворотом её ждал припаркованный купер. Она предвкушала, как сядет в машину, включит музыку, поедет неспешно домой.
Наверное, для кого-то план казался скучным. Но Санта немножечко устала, ей хотелось просто отдохнуть. Поэтому не юлила, отказываясь от предложения нескольких человек из судебщиков, бухгалтерии и земельного сходить в бар неподалеку.
Скорее всего, это помогло бы ей влиться в коллектив быстрее и глубже, узнать что-то интересное, просто расслабиться, но не было желания.
Слушая одним ухом разговоры вокруг, Санта, как завороженная, смотрела на горящую кнопку вызова лифта, в сто миллионный раз вспоминая это его сказанное невзначай «чтобы стать хорошим юристом, Санта…».
Когда трель оповестила о том, что лифт на месте, сделала шаг в сторону.
Створки начали разъезжаться. Сначала Санта увидела мужские туфли, наглаженные стрелки брюк, кожаный портфель в руках, те самые руки. Знакомые.
Сглотнула непроизвольно, ощущая, что сердце забилось быстрей, реагируя раньше мозга. Почувствовала себя немного героиней фильма, потому что окружающие звуки приглушились, а внимание сконцентрировалось.
Чернов смотрел перед собой, спокойно ожидая, пока лифт раскроется окончательно. Выглядел так, будто думает о чём-то важном. Строит позицию. Планирует…
Санте захотелось влезть к нему в голову, но тут же стало страшно. Потому что она ведь не сдержалась бы – непременно попыталась добраться до полочки с надписью «Санта»… А там пусто. И это больно.
Чернов чуть повернул голову, говоря что-то с улыбкой ещё одному из партнеров, ехавшему вместе с ним. Тот хмыкнул, кивнул.
Улыбка ему шла. Наверное, всем идет. Но ему будто особенно.
Мужчины вышли из кабины, кивая в ответ на приветствия и прощания, лифт начал наполняться.
И пусть медлить не было никакого смысла, но Санта делала именно это.
Пропускала других людей, отступая чуть в сторону, краем глаза наблюдая…
Данила остановился чуть в стороне, у рецепции, продолжая говорить.
Чернов – лицом к лифтам. Его собеседник – к ним спиной. Слушал, кивал, сначала чуть улыбался, потом перестал. Смотрел будто сквозь. На массу. До определенного момента.
Санта его уловила. И снова первым – сердце. Ум потом.
Данила выцепил взглядом её. Задержался. Сощурился.
Это заставило девушку оцепенеть. А потом вздрогнуть, услышав оклик из лифта.
– Санта, заходишь?
К ней обратилась Марина – одна из младших юристов-земельщиков. Посмотрела вопросительно, вжимая пальцем кнопку удержания дверей.
И не задай та самая Марина вопрос, Санта поступила бы глупо. Осталась на этаже, сделав вид, что не влезла в переполненный лифт. Просто чтобы… Чуть дольше понаблюдать за Черновым. А теперь…
– Да, задумалась…
Чувствуя откровенную досаду, а ещё осознавая, что Чернов всё так же смотрит, Санта опустила голову, делая шаг в сторону кабинки, народ в которой щедро раздвигается по стенкам, чтобы она поместилась.
Непонятно откуда взялось желание ругать себя, на чём свет стоит, а ещё новое – приехав домой достать бутылку вина и выпить парочку бокалов, чтобы хотя бы немного расслабиться и выбросить лишнее из головы.
Уже войдя в кабину, Санта ощутила, как по спине прокатывается теплая волна, потому что в ту самую спину врезалось мягкое, но далеко не тихое обращение знакомого мужского голоса:
– Санта…
Взгляд Щетинской поднялся, она встретилась с продолжавшей зажимать кнопку Мариной.
Девушка в лифте посмотрела будто с жалостью… И будто извинительно… Очевидно думая, что бедняге не повезло. Быть задержанной партнером вечером в пятницу в офисе – не лучшее, что может случиться, Санта же улыбнулась в ответ, вроде как понимая всё это… А дурное сердце всё равно вскачь. И разочарования в нём – ноль.