– Езжайте…
Девушка сказала, шагая назад.
Обернулась, зная, что створки съезжаются за спиной. Посмотрела на Чернова, ничего не сказала, но по тому, что он смотрит на неё, поняла – не ослышалась. Адресно. Задумчиво.
– У тебя вечер занят?
Данила спросил, Санта сильнее вжала в бедро сумку, безнадежно надеясь, что это немного отвлечет и не позволит прилюдно покраснеть.
Перевела взгляд на продолжавшего стоять рядом с Данилой мужчину, услышав произнесенное с усмешкой:
– У нормальных людей вечер пятницы всегда занят, Дань…
По-глупому захотела поспорить, но, конечно же, сдержалась. Чернов тоже проигнорировал, хмыкнул только, продолжая смотреть на неё, явно ожидая…
– Нет. Не занят.
Санта ответила, чувствуя удары сердца в районе гланд.
– Сегодня нужно подать ходатайство по важному делу. Содержательно всё есть. Осталось оформить, собрать пакет. Если хочешь – вместе сделаем. Я подстрахую. Справишься?
Чернов спросил, вздергивая бровь, Санта замерла, сомневаясь. Потому что в теории – да. А на практике…
Сомнений в ней привычно было очень много, а в голове снова: «недостаточно быть просто умницей»…
И это же, кажется, говорит взгляд Данилы. Струсь она – не осудит, просто окажется прав, но если нет…
– Я хочу попробовать.
Санта сказала на выдохе, чувствуя, будто шагает в пропасть. Ответить «да» было бы слишком самонадеянно. Она не знала, справится ли. Но очень надеялась, что Чернов действительно подстрахует.
– Отлично. Идем. Покажу всё…
Мужчина выставил чуть вперед правую руку, как бы указывая в сторону своего кабинета. Второй партнер снова хмыкнул, ретируясь, Санта же сглотнула, решительно ступая.
Данила забыл о существовании Санты через пятнадцать минут после того, как она вышла из его кабинета после встречи.
Те самые пятнадцать же потратил, чтобы скинуть ей исполненное задание с собственными пометками, дать несколько указаний Тамаре и одному из старших юристов, на которого полагался в курировании девушки куда больше, чем на себя. Не потому, что не считает нужным водить хороводы вокруг навязанной малолетки. Просто… Он правда сейчас очень занят.
На протяжении этой недели почти не был в офисе, вспоминал о Щетинской, только улавливая её краем глаза. Но вечно куда-то спешил. Опаздывал. Откладывал.
Чувствовал легкую вину и раздражение не себя же – обещал же, но договаривался с совестью, откладывая.
И сегодня, выходя из лифтов, тоже должен был договориться. Отложить. Потому что Егор – друг-партнер из земельщиков, абсолютно прав: у нормальных людей вечер пятницы всегда занят, но Данила понимал: этот вечер, в отличие от «нормальных», свободен у него. И он готов посвятить его девочке.
Конечно же, никакой острой необходимости в этом нет. Сроки подачи ходатайства на следующей неделе и есть человек, ответственный за то, чтобы не всё было сделано правильно. Но ей действительно нужно учиться. В частности, проникаться адреналинным состоянием, когда дедлайн на носу и задница пригорает. В процессе хочется материться, по результату – бахнуть. Но в целом это кайф…
Поэтому Данила поймал птичку на взлете, предложил…
Следил с интересом за тем, как она сомневается… Мысленно делал ставки, что ответит…
И почувствовал неожиданное удовлетворение, когда вскинула взгляд и сказала именно: «хочу попробовать».
Не самоуверенное «да». И не упадническое: «не смогу».
Её «хочу попробовать» – близко к идеальности. Говорит о том, что авантюризм в ней есть. Но и по части веры в себя девчонка не перегибает.
Идя по коридору в сторону своего кабинета, слыша аккуратные шаги чуть сзади (Санта отстала), Данила открыл один из верхних диалогов в Мессенджере, напечатал:
«Прости, сегодня не смогу. Планы меняются».
Отправил, заблокировал.
Уже ладонью почувствовал, что телефон прожужжал, но снова открывать переписку не стал. Понятно, что там какой-то разочарованный стикер. Насколько он искренний – Данила не взялся бы оценивать. Потому что сам особого разочарования не чувствовал. Он ведь действительно женат на работе. И всегда, наверное, предпочтет работу любой альтернативе.
По зашедшей следом за ним Санте было видно, что она взволнована, но пытается держать переживания в себе. Это, кажется, её стиль. Внутри, вероятно, бурлит, а снаружи как бы гладь…
Сам Чернов прошел к небольшому дивану, сначала опустил на него портфель, потом оглянулся…
– Почему застыла?
Спросил, скользя взглядом по девушке. Понимал, что нельзя это делать, потому что Санта совершенно права – в этом живет неуместный сексизм и подтекст. Но глаза опережали разум. Скользили.