– Марина, считай я уже лежу дохлой кучкой на коврике, говори давай, – он не выдержал этого напряженного молчания первым, сдался, слабак, но чем быстрее жена получит, что она хочет, тем быстрей он вернется к работе.
– Позвони папе! – она ногой по полу даже топнула недовольно, на что, Костя только бровью повел, – Позвони!
– Я тебе уже говорил: я в это не полезу, пусть сам разбирается с Максом.
– Костя!
– Марина, я сказал: нет.
Сказал, как отрезал, и отступать был не намерен.
– Я тебя прошу, позвони, узнай, что там, а? Ты же знаешь, у него давление, я волнуюсь.
Марина добавила в голос трагизма и еще глазами так честно-честно захлопала, привстала со своего места, потянулась и решила дать кружок по кабинету мужа, спина, от долгого сидения, быстро затекала.
– Я знаю, что ты делаешь, моя хорошая, и я не буду ему звонить и решать этот вопрос. Твой отец прекрасно понимал, чей девичник будет, и кому он отдает на растерзание ресторан.
– Костя, я волнуюсь, у папы там такие бокалы были, а этот… этот сумасшедший… Позвони, узнай! – она настойчиво проговорила, но решила сменить тактику, подошла к мужу со спины и начала массировать плечи. Костя голову на спинку отбросил и блаженно выдохнул.
– А не фиг было вызывать стриптизёров! – муж отрывисто задышал, расслабляясь под ее руками, а потом внезапно фыркнул от смеха, – Хотя, ждал от вас чего-то более масштабного, а то как-то с мужским стриптизом мелко вышло.
– Я вообще его не увидела, так что не надо.
– Конечно, ты его не увидела, ты и бесишься на меня и на Макса от того, что вся свистопляска и основная программа без тебя прошла.
Марина недовольно фыркнула и убрала свои руки, отошла от мужа и даже смотреть в его сторону не стала, и так знала, что эту самодовольную улыбочку наблюдать будет.
– Это не честно, моя идея же, а я даже ее воплощение не увидела!
– Я даже не сомневался, что идея твоя.
– И не собираешься закатить мне ревнивый злостный скандал? – она удивленно на него посмотрела, покрутила пальцем у виска, – Ты не заболел?
– Я? Нет, а вот ты… это еще надо проверить, – Костя внимательно наблюдал за тем, как жена ходит по кабинету и массирует поясницу, морщится, – Болит?
– Тянет, – она подошла к нему ближе, – Ты совсем меня не ревнуешь, что ли?
– К кому? К этим латентным, накачанным силиконом, мужикам? Нет, не ревную.
– И что, скандала не будет?
– Дорогая, я с тобой живу каждый божий день, знаю тебя, как самого себя, а вот твой отец еще на эти манипуляции ведется, но только потому, что у него опыта жизни с тобой маловато.
– На что это ты намекаешь? – она в его руках застыла, а потом расслабилась и позволила дальше мужу разминать ноющую поясницу.
– Я не намекаю, я тебе прямым текстом говорю, что этот твой контракт может гореть синим пламенем, но я тебя на переговоры не пущу.
– Причем тут это? – она вздрогнула, когда муж ее к себе на колени усадил и заглянул в глаза.
– Моя хорошая, ты меня откровенно на скандал провоцировала только с одной единственной целью: я начну орать на свою глубоко беременную жену, ты кинешься в слезы, мне будет стыдно за то, что я сорвался на тебя, и ты снова начнешь вить из меня верёвки, умотаешь заключать тот самый контракт. Но я тебя знаю, поэтому говорю: нет. Тебе рожать через две недели, какой к черту контракт?
– Ну, Костя, мне скучно. Илья уехал в языковой лагерь, ты работаешь, мне скучно.
– Ничего, скоро скучно уже не будет.
– Ты невозможный, знаешь?
– Ты тоже, но я тебя люблю.
– Знаю, – она вздохнула, откинулась к нему на грудь, поцеловала в шею и со вздохом призналась, – Я тебя тоже люблю, но имей в виду, если они упустят этот контракт, виноват будешь ты!
– Хорошо, значит, не упустят, Таня проследит.
На этом и сговорились.
А через две недели, на свет, в положенный срок появилась Алина Константиновна, абсолютно здоровая и рыженькая маленькая девочка, которая стала для всей семьи еще одним солнцем.
Конец.
Июнь 2017.
После эпилога
Ранее утро в чудном пригороде – это сказка.
Маришка еще ни разу не пожалела, что в какой-то момент Костя решил перевезти всю семью именно сюда.
Туман, мягким серым покрывалом, обнимал еловый лес, стелился по траве, покрытой капельками росы.
Красиво.
И очень спокойно.
На часах половина пятого, рассвет. А она не спит. Стоит на кухне, смотрит в большущее окно и пытается дышать глубоко, чтобы глупое сердце перестало «ломать» ей ребра, так сильно оно билось, стучало, как сумасшедшее, рвалось куда-то туда, в другой мир, где ее ждал уже совсем взрослый рыжий мальчик, с глазами отца и улыбкой матери.