ГЛАВА 1
Марина очень любила приходить на работу немного раньше обычного, не к девяти, к восьми, например, если выпадала такая возможность. Она отвозила утром сына в школу, а потом, после, сразу ехала на работу. По пути всегда забегала в кофейню и брала кофе на вынос, американо со сливками. Горячий, свежий, вкусный, без сахара.
А потом, прогулочным шагом, не спеша шла к офису, наслаждаясь кофе, смотрела на, бегущих по своим делам прохожих, настраивалась на очередной сложный рабочий день.
Утро всегда было для нее неторопливым, – не любила суету, именно в это время, начинающегося дня.
Вот и сейчас, не спеша, и даже немного по-царски, медлительно, как любит повторять ей мать, она шла к посту охраны в огромном комплексе Москва-Сити башни «Империя», чтобы предъявить пропуск, пройти через металлодетектор и выслушать очередной комплимент от добродушного охранника Толи.
Потом поднимется на лифте на пятнадцатый этаж, вежливо кивнет администратору, своим помощникам, которые уже на месте, и на пять минут исчезнет для всего мира.
Это ее очередная маленькая прихоть, еще один способ доказать себе самой, что она имеет право на все это, и никто в мире не может отнять у нее то, что по праву принадлежит именно ей.
Давно привычным жестом поставит сумку от Chanel на специальную тумбочку, кинет портфель с бумагами на рабочий стол, подойдет к окну во всю стену и, отодвинув чуть в сторону тяжелую портьеру, уставится вниз, задумчивым, на сей раз, взглядом.
В этом ее наблюдении не было ничего суицидального, как однажды заметил один ее друг, шутя, но при этом, слегка за нее волнуясь. Просто она любила наблюдать за городом, за людьми.
Почему-то это ее завораживало: с такой высоты наблюдать как люди и машины, маленькими точками носятся туда-сюда. Окна выходили на Кутузовский проспект, старые здания, дворы, а с другой стороны Москва-река, паромы, речные трамвайчики.
Но все же больше ее волновали люди.
Серая масса, будет точнее.
Середина жаркого лета. И уже в такое время на улице было невыносимо душно, а люди будто специально старались одеваться безлико, не ярко. Складывалось ощущение, что у большинства таких людей серая противная зима со слякотью в душе, но уж никак не лето.
Ее подруга,– вот уж кто никогда не будет зваться серой массой, хотя серый цвет ей очень даже шел к лицу и нравился,– никогда не терялась в толпе. Что удивительно, при ее маленьком росте, но яркую блондинку не заметить нельзя.
Марина таких людей уважала, за этот вызов серому и унылому обществу, попытку не быть, как все в толпе, а стать самим собой, настоящим. Так вот, она говорила порой очень умные мысли о социуме, в целом.
Москва проглатывает таких серых, которые забывают собственное я, уподобляются другим. Даже те, кто ярко красит губы в немыслимые оттенки, носит довольно необычную одежду с убийственными принтами…даже такие люди все равно остаются серой массой, потому что они, как все, стремятся выделиться, запомниться, но увы, не стремятся быть собой, показать всему миру, что «вот какой я на самом деле», а просто подстраиваются под остальных.
Марина была согласна с таким мнением, сама считала так же.
Этот город, по своей сути, довольно жестокий, и проглатывает, а потом, прожевав, выплевывает обратно в массы, еще более обезличенными, чем прежде.
Но кому-то так нравится жить, большинство такое положение вещей устраивает. Только не Марину!
Она в свою команду таких людей не брала. Под ее началом работало много людей, и на них ей было не все равно. С большинством она работала недолго, не больше года,– столько ее команде требовалось времени, чтобы привести все в порядок и заключить сделку.
Но вот ее команда, включая даже личных помощников, это были сплошь неординарные люди с незаурядным умом, чувством собственного достоинства, идущие по жизни с какой-то мечтой или целью…
В эти пять минут размышлений-наблюдений ее не трогали, не соединяли ни с кем. Нет, были исключения, но даже эти исключительные люди знали про пять минут, и предпочитали разговаривать с ней после того, а не до, и уж тем более, не во время.
А сегодня, точнее с сегодняшнего дня, они все вышли на финишную прямую, и то напряжение которое вот уже полгода витало в офисе, буквально стало потрескивать.
Но она ожидала отмашки от Тани, та к сегодняшнему дню обещала проверить до конца весь договор и дать свое добро. И тогда они, наконец, подпишут этот чертов договор, и Марина сумеет отдохнуть хоть чуток, избавиться от одной головной боли, чтобы приступить к новой, еще более сильной.