- Тебе экстрима в отношениях не хватает, что ли? - Маришка говорила, а саму тянуло рассмеяться от нелепости их разговора. От того, как оба старательно подбирали слова, чтобы не сорваться опять в ссору.
- Решил, если швырнешь, то и иголки будешь сама доставать, твое каменное сердце дрогнет, ты меня пожалеешь...
- А дальше у тебя по плану что? Слезы, сопли и розовые платочки? Или бурный секс в честь примирения? - она ехидненько приподняла бровь и не стала скрывать саркастичной улыбки, - Извини, но реветь я не буду, а для секса пока не гожусь.
- Что значит, не годишься? - возмущенно запротестовал, а потом очнулся и понял, что она делает.
Шаг ему навстречу! Не выводит из себя, не провоцирует ссору, не кидается упреками, хотя он был уверен, что до сих пор еще злится на него, не смирилась и не поверила до конца. Но старается, дает им шанс.
- Костя, разуй глаза, я похожа на покойника, еще и со шрамами по всему телу.
Мужикам этого не понять, для них шрамы - это полная фигня, они их красят, делают мужественными и брутальными. А вот, когда женщина со шрамами на интересных местах... это катастрофа. Сразу появляется неуверенность в себе, в своей привлекательности, комплексы, и тому подобное.
Марина уже себя в зеркале видела. Эти продольные белесые сечения от груди до низа живота ее не красили. Складывалось ощущение, что ее хотели надвое разрезать, но кто-то помешал процессу.
- Для меня ты самая красивая, и шрамы тут не причем, - проговорил спокойно, не отводя своего взгляда от ее глаз, - Красота не то, за что я тебя люблю.
- А за что, Костя? За что любишь?
Она спросила и отвернулась. Боялась спрашивать об этом, но оно само с языка сорвалось, и теперь повернуть назад уже нельзя. Спросила, и замерла в ожидании ответа.
- Я люблю тебя за то, какая ты мать, подруга и друг. За то, что ты сильная, уверенная и непоколебимая. За то, что ты храбрая и невероятно умная женщина. Я запал на заучку с красным дипломом по экономике, Марина. Я люблю в тебе все: даже твое упрямство, твой твердолобый характер, желание быть главной. Я все в тебе люблю, и хочу, чтобы ты смотрела мне в глаза, когда тебе это говорю.
Он привстал со стула и пересел на ее постель. Протянул руку, погладил по щеке, провел большим пальцем по губам, мягко ухватил упрямый подбородок и повернул ее лицом к себе.
- Я тебя люблю, Марина, и хочу, чтобы ты в это поверила и дала нам с тобой шанс стать семьей.
Марина смотрела ему в глаза и видела, что не врет, что переступает через себя, говоря ей это, почти клялся между строк, что не уйдет больше никогда, что все для нее сделает, только бы она была живой и счастливой.
Ее начала бить мелкая дрожь, затрясло всю, и ком в горле стал, на глаза слезы навернулись, но она мужественно их смаргивала и делала вид, что ее ничуть это все не тронуло.
Она сильная и гордая, она не может плакать от того, что ей в любви признались. Не может. Она должна царственно кивнуть и разрешить ему ее любить. Вот как должно быть. Но сердце стучало бешено, и щеки начали краснеть, руки дрожали, и мыслей в голове становилось все меньше и меньше.
Как там пафосно звучит? Она тает?! Так вот, она растаяла от этого признания, от его тихого уверенного голоса, серых упрямых глаз, выедающих всю ее душу, переворачивающих ее жизнь с ног на голову.
- Я не буду прилежной женой-домохозяйкой! - упрямо заявила ему, - Я буду работать, заниматься делами.
- Но будешь работать меньше, Мариша, - заявил этот самоуверенный мужлан, - Иначе мы вернемся к тому, с чего начали. Ты снова будешь умирать, а второй раз мы с Ильей такого не выдержим. Побереги себя, милая! И наши бедные нервы!
- А кто будет беречь мои нервы? - воскликнула она.
- А твои нервы страдать не будут, если ты станешь относиться к своей работе немного проще, - Костя проговорил это со стопроцентной убежденностью в голосе и замер, глядя на ее губы.
- Целоваться мы не будем, даже не думай, я еще помню, к чему все это может привести!
- Ты меня даже первым супружеским поцелуем не одаришь?
- После того, как ты расскажешь, почему считаешь себя виноватым во всем! - уколола его. Кое-что все же следовало прояснить раз и навсегда.
Марина прекрасно видела в глубине серых глаз стыд и вину, пусть он пытался все это скрыть от нее и старательно не поднимал этой темы, но ему хотелось перед ней повиниться, и он испугался ее реакции на то, что могла рассказать Зима.
Она тоже стала его хорошо понимать,- не только он привык к ней и влюбился. Она ощущала тепло в груди, когда думала о нем, когда вспоминала. Начала разбираться в его характере: когда зол, когда смешлив и в хорошем расположении духа. Марина к нему привыкла и стала считать частью своего мира, и уже не представляла, что Костя может в один прекрасный момент исчезнуть, боялась этого в душе, но не представляла, что тогда будет с ней и с Ильей.
- А разве это не так? Я с такой легкостью поверил в ее смерть, что даже не подумал проверить и убедиться, если не лично, то хоть через Руслана. И мы бы избежали многих проблем, ты бы не пострадала.
Костя отвернулся от нее, убрал свои руки с ее лица и вообще отсел снова на стул, поставил между ними ненужные границы, которые сам же и ломал минуту назад.
- Предусмотреть и предугадать все - невозможно, как не старайся, уж я-то знаю, Костя. Я не считаю, что ты виноват. И я знаю, что ты бы никогда сознательно не подвергнул бы опасности Илью... - а потом она решилась добавить, - И меня. И бесконечно ценю тебя за это, за твою заботу о нас.
- Я вас люблю больше жизни, как иначе?
- Никак, - она кивнула и потянулась к нему, потянула его за плечо к себе, понукая его пересесть к ней на кровать, - Ты не виноват!
- Я больше двух месяцев жил в страхе, что ты умрешь, - вдруг выдавил он, - Больше так не хочу! Пообещай, что будешь аккуратной! Что будешь думать о своей безопасности! Пообещай мне это!-Костя практически заорал на нее, схватил больно за плечи и сильно встряхнул.
- Я буду, буду! Отпусти, мне больно, - Марина тихо гладила его ладони, успокаивала и отгоняла прочь эту вспышку злости и негодования.
- Прости, я не собирался...
- Я знаю, не страшно.
Марина прижалась к нему всем телом, пересела на колени, пришлось повозиться, чтобы было удобно, но Костя все прекратил: резко и сильно стиснул в своих руках, встал и положил ее на кровать ближе к краю, сам стянул с себя пиджак, сбросил черные ботинки и лег сзади, обнимая руками.
Она офигела от такого маневра, но было приятно и тепло. А еще очень спокойно и уютно, потому что она знала, что мужчина за ее спиной скорей умрет, чем позволит чему-то случиться с ней самой или с их сыном. Теперь она это знала и верила в это.
- Ты не виноват, - зачем-то снова повторила полушепотом, взяла его руку и прижалась к ней своими губами, целуя, - Не виноват.
- Но я ее до сих пор не нашел, Мариша, а она опасна для тебя.
- Илья под присмотром?
- Без охраны он из дома не выходит, я усилил ее везде, в школе он тоже с парнями. Я не думаю, что она полезет к ребенку, у нее были шансы навредить ему, но она предпочла устранить тебя.
- У нее не слишком получилось, - хмыкнула, переплела свои пальцы с его и сунула себе под щеку, удобно умостилась, - Ты останешься со мной сегодня?
- Я от тебя теперь ни на шаг не отойду! - пообещал, и крепче к ней прижался, был горячим как печка, и упирался возбужденной плотью ей в поясницу, но отпускать едкое замечание она не стала, не тот момент.
- Что ты хочешь делать дальше?
- Руслан предлагает ловить ее на живца, - недовольно проговорил. Этот план ему не нравился, слишком много различных факторов риска, которые они могут пропустить и не проконтролировать.
- То есть, на меня?
Марина спиной чувствовала, как он недовольно задышал, как сердце застучало сильней и быстрей.
- Да, но я не буду тобой рисковать, Марина, ни за что!
- А я не хочу всю оставшуюся жизнь прожить, оглядываясь себе за спину, - резко возразила, - Я уже жила однажды, опасаясь каждого нового дня, больше не хочу так.