– А ты не улыбайся мне так красиво! С жизнью лучше своей разберись. И ещё. Наташа беременная. Не дыши на неё слишком громко. Опасно!
На мгновение зависаю. Значит, в торговом центре, когда она увидела меня вместе с Олей, то про беременность не соврала?
Я только успеваю подумать над этим, как в коридоре появляется Наташа. Ко мне подходит, за руку берёт.
– Я готова. Поехали.
На автомате киваю. Жду когда Наташа обуется, а затем открываю входную дверь и пропускаю девушку вперёд.
– Папе привет передавай, – прилетает мне в спину и я оборачиваюсь.
– Вы с ним знакомы?
– Прокурора Сташевского знают все, – подмигивает.
Мы выходим из подъезда и берём курс к моей машине. Наташа смотрит на тачку и вижу, что спросить что-то хочет, но не решается. Потому говорю сам.
– “Ровер” пошёл на металлолом. Пришлось купить эту. Не нравится?
– Нравится. Просто та была такая огромная. А это обычная легковуха.
– Не такая уж она и обычная. Это “БМВ”, детка. Садись!
Распахиваю перед Наташей дверь и подаю руку. Она улыбается мне подрагивающими губами и берётся за мою руку. Её пальцы холодные как лёд. Замёрзла. Ничего. Отогрею. Я весь горю, внутри взорвавшийся вулкан.
Прыгаю на водительское сиденье, запускаю мотор и смотрю по зеркалам. Наташа тоже смотрит в зеркало, потому что через минуту она уже спрашивает:
– Мне кажется или та чёрная иномарка едет за нами? Она вместе с нами выехала со двора и вот теперь…
– Тебе не кажется, но не волнуйся. Это свои.
– Не понимаю тебя, – пожимает плечами. – Ты такая загадка для меня. Я ничего не понимаю с тобой. Запуталась совсем.
Беру её руку в свою, сжимаю пальцы. Ненадолго смотрю на неё. Красивая. Даже вот сейчас, когда она без макияжа, я не могу глаз оторвать от её лица. Два месяца прошло, как мы не видели друг друга. И я знал, что мои чувства никуда не делись за это время. И теперь точно знаю, что её чувства тоже живы. А ещё она беременная… Всё никак не могу это осознать.
– А куда ты меня везёшь?
– В одно место. Тебе понравится.
– Дай бог, – улыбается она и я боковым зрением замечаю, как Наташа, расстегнув пуховик, кладёт руку на плоский живот и едва заметно гладит его вверх-вниз.
– А кто у нас будет? – спрашиваю неожиданно для неё.
– Ты про ребёнка? – отвечаю “угу”. – Я пока не знаю. Срок ещё маленький. Одиннадцать недель сказали на УЗИ.
Она ненадолго замолкает, а затем:
– Оля действительно твоя сестра?
– Конечно, – улыбаюсь, включаю поворотник и начинаю перестраиваться в правый ряд. Почти приехали. – Я вас познакомлю. Хочешь?
– Я не знаю. Она подумает, что я ненормальная! Мне стыдно за ту сцену в торговом центре.
– Она ничего не подумает. Поверь мне.
Останавливаю машину на стоянке и помогаю Наташе выбраться на улицу. Она несмело берёт меня под руку, а я перехватываю инициативу и обнимаю её за талию, крепко прижимая к себе.
– Ты привёз нас в ресторан?
– Да. Кормить тебя буду. Ты у меня вон какая худенькая, а тебе за двоих теперь есть надо.
И пока мы идём в ресторан, в кармане вибрирует мобильник. Я достаю телефон, смотрю на экран и сжимаю челюсти от злости.
Знаю, ему уже обо всём доложили, но мне как бы похрен…
***
В ресторане нас приветствует метрдотель, одетый в форменную рубашку заведения. Он провожает в небольшой зал для Vip персон, попутно интересуясь здоровьем Радмира, словно они давно знакомы. Я всё это время молчу, даже когда к нашему столику подходит официантка и так открыто стреляет глазами в моего мужчину.
– Милая, что ты будешь? – спрашивает Рад, когда мы остаёмся наедине.
А я листаю страницу за страницей меню и понимаю, что из этого всего мне ничего не хочется есть.
– Я ничего не хочу.
– Уверена? – киваю в ответ. – Совсем-совсем ничего не хочется? У моей сестры рот вообще не закрывается, прям какая-то хлеборезка. Может десерт заказать? Или рыбу? Или всё вместе? Хочешь?
Я смеюсь.
– Нет, спасибо. У меня нет таких извращённых вкусов в еде.
– Но ты же не можешь ничего не есть. Откуда тогда возьмутся силы?
– Я по вечерам ем, когда отпускает токсикоз. Но если ты так настаиваешь, то сейчас я бы съела большой апельсин. И запила его апельсиновым соком.
– Неожиданно, но хорошо. Твой любой каприз, Натали.
И пока на кухне готовят стейк из лосося на подушке из картофельного пюре и овощной салат, что заказал себе Радмир, у нас отличная возможность поговорить. Но мы молчим. Согнув руки в локтях и подперев ими подбородок, Рад смотрит мне пристально в глаза. А я тоже на него смотрю. Мне всё ещё не верится, что он живой и сидит напротив. И я очень боюсь, что на самом деле сплю, а потому незаметно под столом щипаю себя за руку и мне, чёрт побери, больно!
– Поговорим? – Рад наконец-то прерывает тишину. – Почему ты вернулась к мужу?
– Но я не возвращалась к нему, я тебе это уже говорила.
– Ты жила с ним в одной квартире. Ты вернулась в эту квартиру после аварии. Почему, Наташа? Почему ты не осталась на съёмной? Почему не потратила ни копейки на той карте, которую привёз тебе мой друг?
– Вижу, ты хорошо осведомлён о моей жизни. Откуда ты всё знаешь, Радмир? Следил?
– У меня хорошие осведомители. Так что да, считай, следил.
– Я не к мужу вернулась, а домой. Это моя квартира, такая же, как и Вовы. А карточку я на эмоциях выкинула, когда мне сообщили о твоей смерти. Я тогда с ума сошла и не понимала, что творю.
К концу своей реплики я уже обиженно поджимаю губы и стреляю колкими взглядами в Рада. И когда я готовлюсь с ответными претензиями, Радмир подходит ко мне, тянет за руку и уже через несколько секунд я сижу на его коленях.
– Сколько же ты всего пережила за эти два месяца, – вырывается из него с хрипом и уже через одно мгновение Рад забирается рукой под мою кофту и гладит голую кожу, обжигая позабытыми прикосновениями, – тебе кто про смерть мою сказал? Марк?
– Да. После ДТП, когда он приходил ко мне в больницу и сказал, что ты в Швейцарии в частной клинике готовишься к операции, я попросила его сообщить мне, когда тебя прооперируют… – болезненные воспоминания давят на меня прессом, и потому я вся дрожу в этот момент, – Марк прислал СМС. Я могу показать. До сих пор его не удалила почему-то.
– Покажи.
Я возвращаюсь к своему стулу и достаю из сумочки телефон. Нахожу нужное входящее сообщение, показываю его Радмиру и наблюдаю за тем, как сходятся на переносице его тёмные брови, пока он скользит глазами по экрану.
– Мля… – срывается с его губ. Он возвращает мне мобильный телефон. – И ты реально носила чёрный платок и ставила мне свечку за упокой?
– Да.
Рад тихо ругается матом и мы ненадолго замолкаем, каждый думая о своём. А у меня тоже есть вопросы. И я злюсь не меньше его, стоит только подумать, что всё это время он следил за мной, но при этом не делал ни одной попытки приблизиться. Чёрт! Да он просто мог мне позвонить. Даже если не хотел быть со мной, даже если бросил меня… Можно же было позвонить?
– А где был ты эти два месяца? Почему ни разу мне не позвонил? Ты… – глотаю подкатившей к горлу ком, – бросил меня и потому исчез со всех радаров, а в торговом центре мы встретились случайно?
Он отводит взгляд в сторону и делает глубокий вдох. А я мысленно готовлюсь к самому худшему.
Он не звонил, потому что не хотел звонить…
– Всё это время я был за границей. Я действительно лежал в клинике в Швейцарии и операция была. На родину вернулся несколько дней назад.
– Но ты ни разу мне не звонил и ведь не потому, что я вернулась в свою квартиру, а ты подумал, что к мужу?
– Не поэтому, да. Прости, детка, но я не могу тебе обо всём рассказать. Пока не могу.
– Замечательно, – ухмыляюсь я. – Что ещё ты не можешь мне рассказать? Про ту перестрелку на трассе я тоже никогда ничего не узнаю? – опустив голову, Рад молчит. – Знаешь, а я ведь ждала, что ко мне придёт полиция и начнёт расспрашивать про тот случай. Это же преступление! Но никто ни разу не пришёл, и я спрашивала у Тани, почему полиция не возбуждает уголовного дела, почему меня не вызывают на допрос. И знаешь, что она мне ответила? Она сказала, что в моих интересах сидеть тихо, как мышь и не высовываться. Как думаешь, почему она мне так сказала?