Вернулся женатый
Поезд движется пыльный, уставший на длинном пути с востока. В тамбуре Ленька стоит и курит тонкую папиросу «Байкал». Кидает окурок в открытую дверь, зажигает новую. Поезд идет степями, в степях островки берез — околки — и горы видны. Поезд идет Сибирью. Ленька глядит и купит, и снова глядит. Он будто вырос, лицо его запылилось, и глаза запылились, выпятился кадык. Ленька острижен. Костюм на нем самый дешевый, какие бывают в продаже. Новый костюм. Новые полуботинки.
Девушка входит в тамбур, в брюках и свитере, с высокой прической, глаза у нее подрисованы зеленым карандашом.
— Разрешите прикурить.
Девушка прикуривает, отходит к другой двери тамбура, спиной к Леньке.
Ленька не сводит глаз с девушкиной спины. Робко, искательно, перебарывая свое волнение, он говорит:
— Девушка... Вы куда едете?
— Далеко, — говорит девушка. — На станцию Лодейное Поле, Ленинградской области.
— А я в Нарогач Алтайского края, — с радостной надеждой в голосе сообщает Ленька. — Мне в Новосибирске пересадку делать и еще в Чесноковке, а потом еще на машине двести километров и на катере...
— Люблю путешествовать, — говорит девушка. — Такой уж я по натуре романтик. Пока молодая, надо все повидать. Я удивляюсь, которые на одном месте сидят.
— А как вас зовут? — робко спрашивает Ленька.
— Лариса.
— Леонид, — Ленька протягивает девушке руку. Они знакомятся.
— Очень приятно, — говорит Лариса.
Они стоят рядом, курят наперебой. Поезд въезжает на мост через речку. На доске написано: «Не сифонь. Закрой поддувало».
Девушка хохочет: «Не сифонь», — во Владивостоке в кафе «Лотос» газировку в сифонах подают.
Они сидят рядышком в вагоне-ресторане самого дальнего поезда Владивосток — Москва.
— Я такой романтик, — говорит Лариса. — В Лодейном Поле работала на точке — дыра ужасная. Правда, там Ленинград рядом. Москва — это большая деревня, а в Ленинграде настоящая интеллигенция... Решила белый свет посмотреть. Завербовалась на Курилы. На рыбозаводе сайру в баночки укладывала — не творческая работа. А у меня курсы торговых работников кончены, диплом есть. Пошла работать на точку. Ой, знаешь, умора. Там все водку разбавляли, а я только один раз разбавила. Ребята знакомые приходят, берут, а мне так стыдно, я вся красная стою. Думаю, никогда себе больше этого не позволю.
Ленька сидит, рот до ушей, слушает Ларису, подливает из черной бутылки вино «Алабашлы».
— Я во Владивосток приехала, — говорит Лариса, — друзья меня туда пригласили. На пляж пришла, у меня здесь тесьма и здесь тесьма... Мне говорят, у вас фигура французская. У меня ноги тонкие, я молодая дура была, переживала, а сейчас это — высший класс.
— Лара, — говорит Ленька, — поехали к нам, у моего батьки сад лучший в Сибири. Арбузы есть, дыни.
— Я бы поехала, — говорит Лариса, — я романтик.
— Поехали, — Ленька сияет, — не пожалеешь... Только... батька у меня... чудаковатый... Давай распишемся. — Ленька сам поражен отчаянной своей решимостью, проглатывает две рюмки вина.
— Ты меня интригуешь, — говорит Лариса. — У меня муж был в Южно-Курильске, на двадцать три года старше меня. Тоже из Ленинграда, научный работник, настоящий интеллигент. Три месяца мы с ним прожили и развелись... Он педант ужасный. Лучше уж за мальчишку выйти. Жизнь прошла мимо...
Они выходят на станции Нижнеудинск, спрашивают на перроне, где загс.
Работница загса брезгливо возвращает Леньке его справку об освобождении из мест заключения.
— Сначала паспорт получите по месту жительства, на учет встаньте, потом о женитьбе думайте, — говорит работница загса.
Совсем убитый выходит Ленька из загса, на подругу свою не глядит.
— Ты в заключении был? — говорит Лариса. — Как интересно. С настоящими людьми пообщался. Школу жизни прошел.
Ленька достает папиросу.
— Ты слишком много куришь, — говорит Лариса с заботливой строгостью.
На берегу озера Ленька Костромин дожидается со своей женой Ларисой попутного катера, чтобы плыть через озеро к батьке.
Идет Галентэй с канистрой. Галентеевы брови будто еще погустели.
— Товарищ, вы случаем не на Пыгу? — спрашивает Ленька Галентэя.
— Я людей не беру, лодка не держит, да вон на турбазе теплоход пристает, туристов катает... — Галентэй приглядывается к Леньке. — А ты, никак, из Костроминых который?
— Ну! — утвердительно, с удовольствием отвечает Ленька.
— Так это я, однако, тебе премию за волков выдавал? По пятьдесят рублей за волчонка. Ну как же? Помню. Что, срок отсидел?
— На всю катушку. — Очень хорошее настроение у Леньки.
— К папаше твоему съездить — куда ни шло, а жить навряд ли, тем более ты не один...