— Ночуйте, Семен Иванович, — откликнулся Костромин. — Младшие дети наши все в школах. Только две дочки с нами живут. Места хватит.
— Сколько их у тебя, Михаил Афанасьевич? Однако, шешнадцать набралось?
— Шестнадцать, — сказал Костромин обычным своим ровным, негромким голосом и кротко улыбнулся. — В зиму-то мы вчетвером будем жить, а летом все собираются вместе.
— Вот тогда весело бывает, а?..
Жена Костромина Федора стояла около печки. Еда для семьи и скота варилась в чугунах. Она оборачивалась к мужчинам, но не вникала в их разговор, а только радовалась почтенному гостю, и радость эта была у нее на лице...
— ...Приемник-то есть у нас, — говорил Михаил Афанасьевич, — да вот подарило мне управление к тридцатилетию моей работы на посту... Питание кончилось. Сын обещал привезти батареи. А так бы можно послушать известия...
— У нас движок свой, — хвастался председатель. — Дизель. Нам хоть сутки радио слушай. Хорошо слышно! Космонавтов, однако, теперь чуть не взвод целый будет. Командиром кого поставят?.. — Глаза у Орочакова были узки и скрыты натекшими веками, но тем острее они взблескивали на свету. Лицо оставалось неподвижным в разговоре, было оно желтокожее, с длинными продольными морщинами, с раз навсегда приподнятыми бровями.
Угадать председательский нрав или думу нельзя было по его лицу...
— Странно это слушать бывает, — сказал Костромин, — да вот что Израиль не могут призвать к порядку. Правда...
— Мировой империализм помощь дает, — сказал Орочаков.
— Ужинать собирай, — обратился старик к Федоре. — Пора. Семен Иванович весь день на коне... День-то короткий в избе только кажется. А на работе или в дороге — он всегда долгий выходит...
— У пастухов был, разговор какой без чаю? Чай обязательно пил. От чаю сытый бываешь, как молодой.
— Пойду, снесу пастухам помидоров и яблоков, — сказал Костромин. — Да вот им к ужину будет как раз. Близко они ночевать-то стали. От нашей избы видать...
— Э-э-э! Пастух голодный будет, курдюк у барана отрежет. Ты не думай о пастухах, Михаил Афанасьевич. Баранам мы счет по десяткам ведем. По головам не считаем...
— Схожу я. Правда. На холоде люди будут всю ночь...
Костромин ушел. Обернулся скоро. Принес полнехоньку шляпу яблок...
Как раз подоспела еда. Мужчины продолжили свой окольный обмен словами. Федора и дети ее молчали. Поев, они быстро убрались за переборку.
Старик смахнул своей большой пястью крошки и уложил кулаки на стол.
— Хорошо, Семен Иванович, что вы к нам зашли, — сказал он председателю, словно только его увидел, словно не съели они чугунок картошки и не говорено было о международных делах и о космонавтах... — Я бы и сам побывал у вас в правлении, да сено нужно было с горы доставить... Садик мы вам хотим передать... Ухода он требует большого, а нету сил... Серьезно. Расширить его можно в несколько раз... Работа окупится. Десятки тонн можно яблок брать, крупноплодных сортов... Душа-то у нас к колхозу лежит, чтобы вам наш садик достался. На вашей земле, и удобрение ваше... Террасы у меня построены на горе. Да вот после сходим, я вам покажу. Видать при луне... Цементу бы, можно расширить террасы, а камня много на берегу... Десяток рабочих поставить, я бы взялся им показать...
— Об цементе нет разговора, — сказал Орочаков. — Хоть тонну или две тонны бери. Большое строительство мы ведем. Михаил Афанасьевич. Цемент имеется у нас. Три кошары готовы, однако. Под шифер мы их подвели. По типовому проекту...
— Лишнее это, Семен Иванович, — сказал Костромин. — Овцы не лягут на цементный пол. Правда. Настынет камень зимой. Соломы нужно много в подстилку. Проект, наверно, для тех хозяйств составлялся, где в избытке солома... У нас климат мягкий. Я тридцать лет веду наблюдения за погодой. Озеро климат смягчает. Серьезно. Скоту легко зимовать в деревянных помещениях. Только от снега укрыть и достаточно будет. А средства бы лучше истратить на обработку земли. Картошка отлично у нас родится и помидоры. И яблоками можно весь край накормить...
— Надо конкретно конкретизировать, — сказал Орочакев важным и заскрипевшим голосом. — Наша главная отрасль — животноводство. Укреплять животноводство, однако, первоочередная задача... Конкретно подходить надо. Навоз будем на подстилку пускать. Кизяк сушить..
— Вы извините, Семен Иванович, — сказал Костромин, — больно бывает видеть, когда попусту люди расходуют труд и средства. Ведь мы здесь на кладах живем. Правда. Всего нарастить бы можно на здешней земле — невпроед. А то привыкли люди одним толканом питаться...