Пограничный капитан тоже понравился Шухову, может быть, даже больше, чем комендант. Он прочитал бумаги Шухова, улыбнулся, сказал:
— Мы вас ждали вчера. «Газик» был начальника тыла. Сегодня придется с попутным транспортом отправлять. К сожалению, больше ничего нет... Ну-ка, соединись с четвертым, — приказал капитан солдату — солдат было трое в дежурке, все трое откровенно пялили глаза на художника с ящиком, у каждого на ремне висел плоский штык.
Один из троих подскочил к телефонному устройству; коммутатору, что-ли, что-то куда-то воткнул, очень вежливо попросил:
— Ласточка, Ласточка, я — Перепел, я — Перепел. Будьте любезны, соедините меня с четвертым... Товарищ капитан! Четвертый на проводе. — Солдат чуть заметно пристукнул каблуками своих кирзовых сапог и стушевался, ушел в сторону.
«Вот они, современные юноши-то... — подумал Евгений Иванович. — Со средним образованием... Солдаты, а с политесом... «Будьте любезны»...
Капитан доложил четвертому о прибытии художника Шухова, подвинул к себе его бумаги, вслух прочел, что написано в них: «Заслуженный деятель... Для сбора материала и проведения бесед с личным составом... о задачах искусства на современном этапе в свете решений...»
— Так что уж извините, Евгений Иванович, —сказал капитан. —Легковых машин у нас, на перевалочной базе, нет, и нигде сейчас нет свободных. Придется на грузовой. Ну, машина новая, кабина просторная...
— Вы не беспокойтесь, —сказал Евгений Иванович, — я все понимаю, знал, куда еду. Не в первый раз. Помню, в тридцатые годы, приедешь на границу, лошадку тебе дадут и хорошо. А то и, как говорится, пешадралом...
Капитан с улыбкой выслушал Евгения Ивановича. Сам Евгений Иванович понял, что заболтался. Стал он примечать за собой эту не свойственную ему прежде разговорчивость и боролся с ней, как со всяким признаком старения, одергивал себя. Но не всегда во время примечал.
— Часов шесть проедете, — сказал один солдат, хмурясь от смущения.
— А то и с ночевой бывает... — сказал другой солдат, супя брови.
Во двор как раз въезжали машины, такие большие, каких Евгений Иванович не видал. Водители находились так высоко, что с земли им в глаза не заглянешь. Водители спрыгнули наземь, ростом они оказались вровень с колесами своих машин. Большими машинами управляли мальчонки в зеленых фуражках. Если когда-нибудь и брились они, то единственно для того, чтобы скорей выросли усы.
Капитан хотел помочь, Евгению Ивановичу забраться в кабину, но не успел: Шухов ухватился за поручни, рывком подтянулся, сел, утвердился на широком, поместительном диване. Рукой помахал капитану и трем солдатам, которые вышли его провожать.
Едва миновали станционные грязные улицы, выехали на шоссе, на грейдер, едва побежали навстречу сосны, как с неба всю облачность смыло, хлынул солнечный свет. По сторонам дороги засинела, зарябила, засверкала вода, не убралась еще в берега; многоводно, многоструйно, покрывая излуки, торили себе прямые русла весенние реки. «Застал весну — хорошо» — подумал Евгений Иванович. Хорошо ему было в высокой, просторной, сплошь остекленной кабине, как в корабельной рубке: все видно вокруг.
Водитель крепко держался за большую баранку, подымал острый мальчишеский подбородок, ног едва хватало ему выжимать большие педали.
— Откуда сам-то будешь? — спросил Евгений Иванович.
— Архангельский я, — сказал водитель, зыркнул глазами на соседа. Поговорить ему, видно, хотелось, но сам не решался начать. — Из под Архангельска... Из деревни. Сначала в совхозе работал, на тракторе. Потом романтика потянула...
— Романтика, говоришь?
— Романтика. На целину подался. В Казахстан. В Павлодарскую область. Там курсы шоферов кончил. Теперь уже две специальности. Не помешает.
— Это хорошо, — сказал Евгений Иванович. — Не помешает.
— А вы что, прямо на заставы поедете? — спросил водитель.
— И на заставы тоже... хотелось бы.
— На заставы ехать, дак лучше на левый фланг, — сказал водитель. — Я там на одной служил. Рыбы там навалом. И красная тоже есть — кумжа. На других заставах тоже есть, только рыбаков полно, а на этой — никого. Туда не очень-то доберешься. Продукты на лошадях возят, на вьюках. Там два озера, верхнее и нижнее, а между ними протока. Водопад шумит, за километр слыхать. В дозор идешь, дак обязательно лося встретишь. И олени есть. С той стороны они к нам заходят.