Она почти дрожала от ярости, той самой ярости, которая однажды побудила ее направить всю свою энергию на убийство Люка Скайвокера за лишение ее положения, бывшего для нее ее жизнью.
- Она по-прежнему на планете?
- Не знаю. Я…
По какой-то причине он вспомнил, что Лея рассказывала ему об императорской наложнице, члене Императорского Двора… О женщине, появившейся внезапно, всего через какие-то несколько недель после исчезновения Нубблика, точно зная, какой дом она хотела снять…
- Да, - сказал он. - Думаю, что так. Женщина по имени Роганда…
Глаза Мары расширились, когда она услышала имя, затем сузились в зеленые сверкающие щелки.
- О, - тихо произнесла она. - Она. Голограммное изображение протянуло руку туда, где должен был находиться выключатель приемника, за пределы обзора передатчика. Изображение исчезло.
- Мы просто не можем идти на такой риск. - Роганда Исмарен открыла принесенный ей пластеновый футляр, вынула из него тонкую серебряную трубочку нарковпрыскивателя и вставила ампулу в его щель. - Подержите ее.
Оран Келдор осторожно шагнул к Лее, которая встала с кресла при звуке отпираемого дверного замка; она отступила к стене, но в дверях стоял лорд Гаронн, со станнером в руке. Келдор заколебался: хоть и маленькая, Лея была в хорошей спортивной форме, крепкая, на тридцать лет моложе его и совершенно явно готовая драться, - а Гаронн сказал:
- Если вы думаете о риске, мадам, то я бы сказал, что применять к ней этот наркотик - большой риск. Вы ведь не знаете, что это такое.
- Я знаю, как он действует, - огрызнулась наложница. - И знаю, что благодаря ему она будет вести себя тихо, пока здесь наши гости.
- Мы знаем, что он иногда действует. На некоторых людей. В некоторых дозах. Он пролежал в заброшенных подземных лабораториях по меньшей мере тридцать лет, а может, и вдвое дольше. Мы не знаем, не испортился ли он от времени, не стал ли зараженным… Тот контрабандист, на котором мы его опробовали четыре-пять лет назад, умер.
- У него было слабое сердце, - чересчур быстро возразила Роганда. - Ах, лорд Гаронн, - продолжала она своим тихим, умоляющим голосом, - вы ведь знаете, как много зависит от тех, кто будет здесь сегодня вечером! Знаете, как мы отчаянно нуждаемся в поддержке, если хотим, чтобы ваше дело - наше дело - увенчалось успехом! И знаете репутацию ее высочества. Мы не можем рисковать даже возможностью того, что она сбежит и помешает приему наших гостей.
Бывший Сенатор не сводил с Леи тусклых, холодных глаз; дуло его станнера не дрогнула. Затем он кивнул.
Келдор шагнул вперед.
Он ожидал, что Лея увернется, и поэтому она бросилась ему навстречу, зацепила его ногой за лодыжку, блокировала плечом и, когда он упал, дернулась и бросилась к двери. Она надеялась, что ее движение хотя бы застанет Гаронна врасплох, что его первый выстрел пройдет мимо и даст ей шанс проскочить, но этого не случилось. Выстрел станнера поразил ее как удар в солнечное сплетение, заставив задохнуться, и в тот же миг во всем ее теле возникло ощущение, словно ее вывернули наизнанку.
Даже при самой слабой мощности станнер произвел ужасающий эффект - наверно, худший, чем более тяжелый удар луча, потому что она даже не потеряла сознания. Она лишь рухнула на пол, ноги ее задергались от вонзавшихся в них игл боли, и Келдор с Рогандой опустились на колени около нее.
- Глупо, - заметил Келдор, прижимая ей к шее впрыскиватель.
Вспышка холода. Она почувствовала, что ее легкие замирают.
Она погружалась, подумалось ей, в океан зеленого стекла глубиной в тысячу километров. И поскольку стекло - это жидкость, оно наполнило ее легкие, вены, органы; оно пронизывало ткань ее клеток. И хотя она тонула, пусть и очень медленно, стекло пронзал свет сверху, и она слышала голоса Роганды, Келдора и Гаронна, когда те покидали помещение.
- …противоядие, как только прием закончится, - говорила Роганда. - У нас просто нет людей, чтобы постоянно держать ее под охраной. Но действие наркотика не столь непредсказуемо, как вы опасаетесь. Все будет в полном порядке.
Ваше дело. Наше дело.
Келдор. Элегии.
Ирек.
Она должна выбраться.
"Сила", - подумала Лея. Почему-то подвешенная в этом густом, недышащем, наполненном светом безмолвии, она чувствовала Силу повсюду вокруг себя, ощущала ее в пределах досягаемости у самых кончиков пальцев, слышала ее как музыку, мелодию, которую она сама могла легко усвоить.
Если она коснется Силы, она увидит комнату, в которой лежала на постели Наздры Магроди, с одной рукой на животе и спутанными темно-рыжеватыми волосами на обесцвеченной подушке.
"Крей права, - подумала она. - Мне действительно надо поприлежней накладывать вокруг глаз крем от морщин".
"Интересно, смогу ли я встать?"
Она на пробу сделала вдох, втягивая в себя Силу, словно своего рода странный, покалывающий свет, и встала.
Ее тело осталось в постели.
Ее охватил страх; но она вызвала в памяти некоторые из упражнений, которым ее научил Люк, успокаиваясь, беря себя в руки…
И оглянулась кругом, осматривая комнату.
В новом зрении все казалось совсем иным. Перед ней проходили другие времена, другие эры, словно она смотрела кадр за кадром через проекционную трубу. Пожилой мужчина с седеющими волосами сидел за столом и писал на обратной стороне зеленых листков тонкопласта, затем прервался и заплакал, уронив голову на руки. На постели, стоявшей тогда на другой стороне комнаты, лежала стройная белокурая Джедай-рыцарь - читая рассказы своему мужу, свернувшемуся рядом с ней, положившему темноволосую голову ей на бедро.