– Привет, губернатор, – протянула она. – Неплохо выглядишь.
– Хочешь сказать, я чересчур живой? – прорычал он. – Да, это так. Прости, что расстроил твои планы.
– В мои планы это всё равно не входило, – сообщила Мара, оглядывая его с головы до ног. Его лицо было вытянутым и бледным, одежда покрыта пылью, как и её собственная, а из множества порезов и царапин сочилась кровь.
Но рука, в которой он держал бластер, была твёрдой, как скала.
– Кстати, где же твой друг Маркко? – поинтересовалась она исключительно ради того, чтобы поддержать разговор. – Стоял слишком далеко от двери?
– И не надейся, – отрезал Маркко, выступая из бокового прохода, который пересекал их коридор в нескольких метрах ближе к выходу. Он был в ещё более плохой форме, чем губернатор, бластер в его руке подрагивал, как у пьяного, который усиленно делает вид, что трезв.
Но нетвёрдость его хватки легко компенсировалась решимостью, полыхавшей ярким пламенем в его глазах. Сильно хромая на левую ногу, он, тем не менее, подковылял к ним довольно уверенной походкой, пусть и заметно вздрагивая от боли при каждом шаге.
– Вы совсем меня не поняли, – заявила Мара, стараясь держать голос как можно ровнее, пока она пятилась к ближайшей коридорной стене. В них с Гентом целились два бластера; но нетвёрдая рука Маркко представляла для них определённо меньшую угрозу, по крайней мере, до тех пор, пока он не подойдёт поближе. – Я не планировала убивать никого из вас, – добавила она. – Даже ранить не собиралась.
Она вновь посмотрела на Эгрона.
– Всё, что мне было нужно, – это компьютер. – Она расплывчато махнула левой рукой в направлении обрушенного зала; этот жест достаточно отвлёк их внимание, чтобы она смогла сделать ещё один шаг назад. Меч был по-прежнему полуприкрыт её правой рукой, ручной бластер был наготове, прикреплённый к её левому предплечью. – Вам незачем иметь эти военные шифры, губернатор. И права на них у вас тоже нет.
– Сейчас это уже не играет роли, не так ли? – горько заметил Эгрон. – Ты добилась своего. Там весь потолок рухнул – от компьютера и мокрого места не осталось.
– Отлично, – проронила Мара. – Надеюсь, хотя бы штурмовики…
Она оборвалась на полуслове, одним движением выхватив меч в ладонь, запалив его и метнув прямо в губернатора.
Эгрон взвизгнул, сделал рефлекторный выстрел из бластера, ушедший в «молоко», и бросился прочь с траектории летящего клинка. Мара припала на четвереньки, выхватывая из рукава бластер, в то время как по коридору разнёсся ещё один визг: его источником был Гент. Эгрон снова выстрелил, в этот раз промазав ещё сильнее.
В то время как меч Мары вошёл прямо в цель.
– Замри! – раздался отрывистый голос Маркко.
Мара осторожно повернула голову, её бластер был по-прежнему нацелен на бездвижное тело Эгрона, в то время как в душе у неё закипала досада. Вопль Гента, как оказалось, был совсем не от неожиданности, как она предположила долю секунды назад, – а от эмоционального потрясения, когда вокруг его горла внезапно обвилась рука Маркко.
Теперь она крепко сдавливала его, прижимая Гента к телу агента мятежников.
А дуло бластера вонзалось в его висок.
– Видишь? – с трудом выговорил Маркко. – Я тоже иногда проявляю чудеса сообразительности. Брось пушку.
– Я поражена, – откликнулась Мара, даже не думая подчиняться его требованиям. – Показная хромота, дрожащая рука – неплохо придумано.
– Благодарю, – бросил Маркко. – Я предположил, что, имея выбор вероятных мишеней, ты предпочтёшь атаковать ту, которая представляет для тебя наибольшую угрозу.
– И ты не ошибся, – ответила Мара. Разговор начал приобретать весьма странный оборот. Сейчас они напоминали двух экспертов в одной области, ведущих светскую беседу на узкопрофессиональные темы.
Возможно так и было.
– Я смотрю, тебя тоже неплохо обучили, – заметила она. – Вероятно, не хуже, чем меня.
– Вероятно, лучше, – предположил он.
– Вероятно, – согласилась Мара. – Но ты допустил один серьёзный промах.
– Да? И какой же?
Мара едва заметно кивнула на его пушку.
– Не в того целишься.
– Нет, я так не думаю, – заверил её Маркко. – Тебя явно заботит судьба этого ребёнка. Сомневаюсь, что тебе будет по нраву, если он умрёт.
Гент нервно сглотнул. Его вылезшие из орбит глаза с мольбой взирали на неё.
Но Гент явно не понимал, к чему ведёт этот разговор. В отличие от Мары. По крайней мере, она надеялась, что понимает.
– Согласна, мне это будет не по нраву, – допустила она. – Как впрочем мне было бы не по нраву убийство любого невинного человека без особой на то причины. Факт в том, Маркко, что до сегодняшнего вечера я вообще не была знакома с Гентом. Нас с ним сложно назвать давними друзьями.
Несколько мгновений Маркко изучал её.
– В таком случае, – сказал он наконец, – мы зашли в тупик.
– Боюсь, что так, – согласилась Мара. – Если ты пристрелишь Гента, ты потеряешь свой щит. Что более важно, ты не успеешь нацелить свой бластер на меня: я всё равно застрелю тебя первой. За это я ручаюсь.
– И я тебе верю, – протянул Маркко. – Ну а если я попытаюсь нацелить на тебя бластер прямо сейчас…
– Произойдёт то же самое, – сообщила Мара. – Тебе следовало пристрелить меня сразу вместо того, чтобы пытаться взять заложника.
– Да, – пробормотал Маркко. – Согласен: я определённо допустил промашку. Но я хотел понять, кто ты и что тебе нужно.
– О, да тут всё просто, – ответила Мара. – Я – правосудие. – Она кивнула на мёртвого Эгрона. – Он пытался предать Империю. Я признала его виновным и привела приговор в исполнение.
– Всё так просто?
– Всё так просто, – подтвердила Мара.
Губы Маркко подёрнулись.
– Похоже, я и в самом деле влип.
Мара бросила взгляд на перекошенное от ужаса лицо Гента. Повстанческий оперативник, враг Империи и всего, во что она когда-то верила… и напуганный гражданский. Ребёнок, попавший в беду отнюдь не по своей вине.
К чему её обязывал долг?
Когда-то она твёрдо знала ответ на этот вопрос. Сейчас в её сознании всё перемешалось.
Но Гент пришёл сюда, доверившись ей. Доверившись.
И теперь, когда император мёртв, а Империя – в руках отморозков вроде Айсард, возможно, вера – единственное, что для неё что-то значило.
– Не обязательно, – известила она Маркко. – Казнив предателя, я выполнила свой долг. Против тебя я ничего не имею.
Маркко фыркнул.
– Ну да, как же. Человек, олицетворяющий себя имперским правосудием, не имеет ничего против повстанческого агента?
– Давай сделаем так, – сказала Мара. – Предлагаю уговор. Ты отпускаешь Гента и кладёшь бластер на землю, после чего мы все трое расходимся полюбовно, живые и невредимые. Ты настаиваешь на продолжении игры в повстанческого героя – и я буду единственной, кто уйдёт отсюда живым.
Взгляд Маркко метнулся к мёртвому Эгрону, затем снова переключился на Мару.
– Почему я должен тебе верить?
Мара пожала плечами.
– Почему нет? У меня есть всё, что мне нужно: мёртвый предатель, военные шифры, которые больше никогда не попадут в ненадёжные руки. Я могу себе позволить небольшую щедрость. – Она взметнула брови. – Кроме того, как я уже сказала, мне не по нраву убийства невинных, особенно когда они совсем ещё дети.
Несколько долгих мгновений Маркко пристально изучал её. Мара недвижимо стояла на месте, её сердце колотилось, а глаза неотступно следили за любыми движениями повстанца. И пусть только попробует хоть видом показать, что уязвлённое самолюбие всё-таки перевесило инстинкты самосохранения…