Мон Мотма внимательно слушала свой комлинк, пока транслятор переводил слова на "интерлингву", но Хэн не слушал перевода.
- Ты понимаешь хэйпанский? - спросил Соло у Трипио.
- Я свободно владею шестью миллионами форм общения, сэр,- виновато ответил тот,- но, кажется, у меня какая-то неисправность. Хэйпанский посол не могла сказать то, что я услышал.- Дройд повернулся, чтобы уйти.- Черт бы побрал эти ржавые логические цепи! Извините, мне нужен ремонт.
- Погоди! - остановил его Хэн. - Забудь о ремонте. Что она сказала?
- Сэр, я думаю, что неправильно понял, - отвечал Трипио.
- Говори! - потребовал Хэн. Чубакка предупреждающе зарычал.
- Ну что ж, если вам так охота! -Голос дройда отразил обиду.- Если мои датчики доложили правильно, посол передала слова великой королевы-матери: "Достойная Лея, приношу тебе дары от шестидесяти трех миров Хэйпа. Радуйся им!"
- Дары? Для меняете звучит довольно прямолинейно.
- Так оно и есть. Хэйпанцы никогда не просят милости, не предложив сначала в дар что-либо равноценное,- снисходительно пояснил Трипио.- Нет, что меня беспокоит - это употребление слова "шака" - "достойная". Королева-мать никогда не обращалась к Лее с этим эпитетом. Хэйпанцы пользуются им только при разговоре с равными.
- Что ж, обе они царственные особы,- рискнул предположить Хэн.
- Верно,- согласился Трипио,- но хэйпанцы прямо-таки боготворят свою королеву-мать. Ведь одно из ее имен - "Эренеда", то есть "не имеющая равных". Как видите, со стороны королевы-матери нелогично обращаться к Лее как к равной.
Хэн взглянул на стоящий внизу шаттл и поежился от странного предчувствия. Загремели барабаны. Из корабля вышли три женщины в ослепительно ярких щелках, неся большой перламутровый контейнер.
- Я действительно должен исправить свои логические цепи, - продолжал говорить Трипио, в то время как женщины высыпали содержимое контейнера на пол, перед Леей. У толпы захватило дыхание.
- Радужные самоцветы из Галлимара!
Самоцветы горели десятками оттенков - от багрово-красного до пылающего изумрудом. В действительности, бесценные самоцветы были вовсе не драгоценными камнями, а силиконовыми формами жизни, излучающими свет. Существа, часто вправляемые в медальоны, достигали зрелости только через тысячелетия. За одну такую драгоценность можно было купить каламарийский крейсер, а хэйпанцы высыпали на пол сотни взрослых пар. Лея не выказала ни малейшего удивления.
Вторая тройка женщин, намного выше остальных, спустилась из дипломатического шаттла, держа в руках светло-коричневые ремни. Женщины, пританцовывая под звуки флейты и барабанов, вынесли на ремнях платформу с маленьким корявым деревцем, на ветвях которого висели красновато-коричневые плоды. Над ним, разбрасывая ровные лучи, плыло несколько огоньков, точно солнца какого-то далекого мира. Толпа тихо зашепталась, а посланница пояснила:
- Селабах, террефель н ласарла ("От Селаба, плодоносящее дерево мудрости").
Толпа восторженно закричала. Хэн ошарашенно застыл. Раньше он считал, что селабское дерево мудрости - всего лишь легенда. Говорили, его плоды восстанавливают интеллект у тех, кто дожил до преклонных лет.
Кровь тяжело била у Хэна в венах, в голове ощущалась пустота. Под музыку вышел воинкиборг в полном хэйпанском вооружении и доспехах, черных от серебряной насечки. Ростом киборг был почти с Чубакку. Намеренно широко шагая, он подошел к Лее, вынул из предплечья какой-то прибор и положил на землю.
- Харубах эндара, мелла н сесселтар ("От высокотехнологичного мира Харубах, примите Командное Ружье").
Чтобы устоять на ногах, Хэн прислонился к стеклу балкона. В ближнем бою Командное Ружье делало сопротивление хэйпанским войскам почти невозможным, поскольку распространяло электромагнитное поле, фактически подавлявшее волевые и мыслительные процессы противника. Те, в кого попадал заряд, становились беспомощными, как слабоумные, не понимая, что происходит кругом, и готовые выполнять любой приказ, поскольку не отличали приказа врага от собственных побуждений. Хэна прошиб пот.
"Каждый из их миров, каждая из планет Хэйпа предлагает свои величайшие сокровища,- понял Хэн.- Чего же они хотят? Что надеются получить взамен?"
Пошел второй час, как звучали флейты и барабаны. Чистые женские голоса пели: "Хэйп, Хэйп, Хэйп!" Хэну казалось, эти звуки бьются в венах, пульсируют в висках. Двенадцать беднейших миров подарили Лее по захваченному у Империи разрушителю. Другие принесли более изощренные дары. Их значение мог оценить далеко не всякий. С Арабанта прибыла старуха, произнесшая всего несколько слов о важности всеобъемлющей жизни при встрече со смертью - ее народ придавал большую ценность этой головоломке. С Ума прислали женщину, которая так прекрасно спела, что звуки теплым бризом унесли Хэна в ее мир.
В какой-то миг он уловил шепот Мон Мотмы:
- Я знала, что Лея просила денег на войну с диктаторами, но не могла предположить…
Внезапно пение прекратилось, барабаны смолкли. Богатства таинственных хэйпанских миров остались лежать на полу Большого Приемного Зала. Хэн обнаружил, что дышит часто, как после бега. Пока приносились дары, он непроизвольно затаил дыхание.