9
Анна Осиповна уже три вечера сидела, за книгами. Начала она с азов, легко пробежала дроби и проценты, полистала старый учебник геометрии, нашла равенство углов, определила площадь треугольника, в уме решила десяток задач и взялась за физику.
Здесь было сложнее, надо было крепко думать. Но и физика ее не устрашила.
Она отложила учебник, заглянула в «Геологию», в «Химию», в «Драги» и тут запуталась. Сложные вычисления, незнакомые условные знаки, фигуры, формулы запрыгали перед нею в непонятной головокружительной сумятице.
Анна Осиповна собрала учебники, тетрадку и пошла к мужу просить его составить программу и план ее занятий. Георгий Степанович был в своем кабинете.
В последние дни он находился там безвыходно. Анна Осиповна иногда подходила к двери, прислушивалась к тяжелым вздохам мужа и на цыпочках уходила к себе. Георгий делает новую универсальную драгу для россыпей с вечной мерзлотой. И если Анна Осиповна не может даже читать старый учебник старой драги, то каких же знаний, и умственного напряжения требует драга Георгия!
Анна Осиповна относилась к занятиям мужа с почтительным уважением. И в этот раз, собираясь беспокоить мужа своим нужным, правда, но мелким делом в сравнении с его работой, она долго не решалась войти к нему в кабинет.
На следующий день Анна Осиповна переоделась в костюм, выбранный еще вместе с Георгием Степановичем, приколола к берету слоника, печально улыбнулась себе в зеркало и вышла в поселок. В поселковой путанице домиков, балаганов и землянок Анна Осиповна отыскала домик Жмаева.
Жмаевы собирались куда-то, Анна Осиповна спросила, Настеньку:
— Вы куда идете-то?
— В школу. Пойдемте вместе.
— Что там сегодня? Собрание?
— В школе-то? — переспросила Настенька. — Да мы уже вторую неделю ходим. Учимся: Смешно ка-ак, чисто маленькие. Я-то еще ничего, а вот вы бы на Даню посмотрели. Ногу втолкал в парту — и ни туда, ни сюда, ни сесть не может и обратно вытащить не может. Хоть отрубай... Из дома табуретку принесли, он теперь с боку парты сидит на ней.
— А что там? Чему вы учитесь-то? — чрезвычайно заинтересованная, спросила Анна Осиповна.
— А все равно как в школе: русский язык, арифметика и политграмота. Всех партийных заставили учиться.
— Вы партийная?
— Нет, я беспартийная. Даня у меня партийный, а я еще нет.
— Принимают в школу-то?
— А я не просилась. Пришла, села да и учусь.
— Погодите, — Анна Осиповна запнулась. — Возьмите меня с собой...
— Вот хорошо-то. Посмотрите, а потом Даня проводит вас.
В школе было уже много старателей. Было действительно странно видеть, что в детской школе ходят такие большие, усатые и лысые люди. Они, нагнувшись к низкой вешалке, вешали на колышки большие брезентовые плащи, пиджаки, шляпы и фуражки и, обдергивая рубахи, поправляя старательские пояса, расходились по своим группам.
Настенька потащила Анну Осиповну в класс.
— Здесь на горных техников учатся, — показала она мимоходом в раскрытую дверь. — Вон табуретка-то Данина. Вон у стены-то, рядом с Костей Корневым, — видишь?.. Ну пойдем, сейчас звонок.
— Анька! Откуда? — загремела Булыжиха, бросаясь к Анне Осиповне. — Здорово! К нам? Учительницей?
— Нет, какая я учительница, сама учиться хочу.
— Но-но, говори.
— Серьезно.
— Стешка! — гаркнула Булыжиха в дальний угол класса. — Освободи квартиру — Анна Осиповна сядет со мной... Тетрадку принесла?
Булыжиха легко повернула Анну Осиповну за плечи и, подталкивая ее, увела в угол к столу, за которым сидела на скамейке, так как тоже, как и Данила Жмаев, не вмещалась за партой.
— Мысль, выраженную словами, знаешь? — проверяла она Анну Осиповну. — А таблицу умножения взад-вперед? Ну... дважды два — четыре, дважды три — шесть, это знаешь? А если взад? Ну, восемью десять — восемьдесят, а вот если восемью... семь — сколько будет? А девятью шесть? Знаешь... Все-то ты знаешь, — с завистью сказала Булыжиха.
— Вы партийная? — спросила Анна Осиповна.
— Нет еще. Выучиться сначала надо! Я еще ни одной дроби не знаю... И вообще, знаешь, — загудела Булыжиха над ухом Анны Осиповны, — посмотрела я здесь, подумала, и до того-то, смотрю, я дура, до того темная, что слезы берут. Ну, прямо, так бы башку свою разбила...
— Усольцев коммунистов тут гонял, — продолжала рассказывать Булыжиха. — Неграмотный, говорит, коммунист — полкоммуниста. Другой, говорит, по своей темной безграмотности не помогать, а тормозить нас может. Вот как! Черных распалился было на Усольцева: всех, дескать, шапками закидаем! А Свиридова взяла его да из техгруппы-то к нам сюда и перевела. Что тут только было! Он ведь полком в партизанскую-то командовал. Японцы его боялись, господином полковником величали, а тут — вот... Но зато уж учится. Старостой в нашей группе. На сорок человек группы их только двое, коммунистов-то, — Черных да Клавдия Залетина.