— Джордж говорит, что это просто слухи, но ты должен внимательно к ним отнестись!
Фукс был полностью согласен с женой. Иногда слухи могут спасти жизнь.
— Сменить курс! Летим глубже в Пояс! — велел он. Пилот молча выполнил приказ.
— А этот корабль мы оставим так? — спросил Нодон. На лице капитана «Наутилуса» появилась тень улыбки, однако напоминала скорее гримасу.
— Пока что — да. Посмотрим, погонится ли он за нами или нет.
Дорик Харбин на мостике «Уилсона Хамфриса» тоже неотрывно следил за экранами. Увидев, что преследовавший их несколько часов корабль внезапно скрылся, он заскрежетал зубами от злости.
— Что-то подозревает, — сказала второй пилот — стройная блондинка с такими светлыми волосами, что казалось, бровей у нее и вовсе нет. За миловидной внешностью девицы скрывался недюжинный ум и необыкновенная проницательность.
— Возможно, — пробормотал Харбин. «Лучше бы я был один, чем с этими бесполезными ничтожествами на борту неуклюжей посудины!» — думал он.
Экипаж «Уилсона Хамфриса» был не так уж и плох. Просто Харбин не любил общество людей и предпочитал работать в одиночку. Он прекрасно справлялся с «Шанидаром», не нуждался в компании, а в свободное от ликвидации кораблей время никто не мешал ему уходить в наркотический транс.
Однако теперь под его начало передали несколько мужчин и женщин. По словам Дианы, Хамфрис потребовал, чтобы все корабли «КСХ» имели на борту вооруженные отряды. Ему нужны профессиональные убийцы, которые смогут захватить корабль Фукса и доставить мертвое тело.
— Он хочет видеть труп Фукса. По-моему, Мартин настолько помешался, что способен мумифицировать его и оставить себе в качестве трофея.
Харбин удивленно покачал головой. Как столь одержимый человек может вести хладнокровную войну среди астероидов?! Наверное, только сумасшедший способен организовать такую охоту. А как же мы: я и весь экипаж корабля? Выходит, мы такие же сумасшедшие?!
Какая разница? Как сказал Хайям:
Что значат в жизни твои личные страсти? Они превращаются в прах и пыль. Тают, как снег под лучами солнца. Какое все это имеет значение? Какое?..
— Что делать? Объект уходит, — послышался голос второго пилота.
— Скорее всего не поддался на уловку с грузом руды. Если развернемся и станем догонять — просто-напросто подтвердим его подозрения, — спокойным тоном сказал Харбин.
— Что прикажете? — спросила блондинка.
По выражению ее бледного худощавого лица он понял, что женщина мечтает броситься в погоню.
— Будем продолжать вести себя словно грузовой корабль. Не менять курса!
— Но объект скроется!
— Или бросится вслед за нами. Если, конечно, удастся убедить его, что мы — те, за кого себя выдаем.
Логику Харбина блондинка сочла сомнительной.
— Поиграем в кошки-мышки?
— Да.
Причем где кошки, а где — мышки, ее, очевидно, не интересовало.
Дуглас Ставенджер стоял у окна своего кабинета на Селене и наблюдал за детьми, летавшими под куполом «Гранд Плазы» с помощью игрушечных крыльев. Такое развлечение было только на Луне и только в таком огромном зеленом пространстве, как «Гранд Плаза». Благодаря малой гравитации человек мог надеть крылья на руки и летать, как птица, за счет силы своих мышц.
«Как же давно я не развлекался?» — подумал Ставенджер. Ответ пришел сразу же: очень давно.
Некоторое время назад отчаянные любители спорта уговаривали правительственный совет Селены построить поле для гольфа. Ставенджер высмеял идею игры в гольф в скафандрах на поверхности, но несколько членов совета восприняли ее вполне серьезно.
Телефон зазвонил, и автоматический голос сообщил:
— Мисс Паханг уже прибыла.
Ставенджер подошел к столу и нажал кнопку открытия дверей. Через секунду, ослепительно улыбаясь, в кабинет вошла Джатар Паханг — самая популярная на Земле кинозвезда. Ее часто называли «Цветок Малайзии»: миниатюрная, яркая, экзотичной красоты женщина с блестящими темными глазами и длинными, спадающими ниже плеч волосами. Серебристое платье блестело под светом ламп большого офиса Ставенджера.
— Добро пожаловать на Селену, мисс Паханг! — поприветствовал он гостью, протянув ей руку.
— Спасибо, — сказала женщина звонким, как колокольчик, голосом.
— Вы еще более красивы, чем на экране! — Ставенджер пригласил ее сесть в одно из кресел.
— А вы очень обходительны, мистер Ставенджер!
По сравнению с ее миниатюрной фигурой кресло казалось просто огромным.
— Друзья называют меня просто Дуг.
— Отлично. А вы называйте меня Джатар.
— Спасибо, — поблагодарил он, усаживаясь напротив. — Вся Селена у ваших ног. Жители очень рады вашему приезду.
— Это мой первый визит на Луну, если не считать съемок на космической станции «Новый Китай».
— Я видел тот фильм, — улыбнулся Дуг.
— Надеюсь, понравился?
— Очень, — ответил он, пододвинувшись к разделявшему их небольшому столику. — Как я могу сделать ваш визит к нам еще более... продуктивным?
— Мы здесь одни? — спросила она, посмотрев на потолок, словно там могли вращаться камеры наблюдения.
— Да. Не волнуйтесь. Подслушивающих устройств в этом кабинете нет и быть не может.
— Хорошо, — улыбнулась женщина. — Информацию, которую меня попросили передать, предназначена только для вас.
— Понимаю.
Джатар Паханг была не только самой известной мировой кинозвездой, но и любовницей Цзу Ксянцина — председателя Внутреннего Совета правительства Земли — и его тайным посланником к Ставенджеру.
44
«Искусство управления государством, — думал Цзу Ксянцин, — напоминает игру на фортепиано: левая рука не должна думать о том, что делает правая».
Путь к лидерству в мировом правительстве оказался долгим и тернистым. Ксянцин многих оставил на обочине по мере своего продвижения к цели. Не только друзей, но и членов собственной семьи. Его путеводителем к этой вершине стали принципы Конфуция, а настольной книгой — записки Макиавелли. За первые годы тяжелого пути по служебной лестнице он не раз удивлялся силе собственных стремлений. «Почему мне хочется взбираться все выше и выше? Почему так тянет рисковать? Зачем нужна бесконечная борьба?»
Он так и не нашел ответов. Религиозный человек решил бы, что избран для этой миссии свыше. Но Ксянцин не был верующим; наоборот, он считал себя фаталистом и полагал, что его толкают некие невидимые силы истории и времени. К власти. К ответственности. Возможно, это и был единственный правильный ответ. Ксянцин со временем понял, что вместе с властью приходит ответственность. Планета переживала самые страшные в своей истории катаклизмы. Климат менялся так резко, что люди уже не справлялись с внезапными наводнениями и засухами. Землетрясения уничтожали десятки, сотни городов. Повышающийся уровень моря отвоевывал все новые прибрежные земли. Плодородные поля размывали сильнейшие ливни, опустошались ужасающими штормами. Из-за буйства стихии миллионы, сотни миллионов людей потеряли кров и медленно гибли в голоде и нищете.
Во многих странах отчаявшиеся люди поддавались влиянию радикальных религиозных течений, продавали свою личную свободу в обмен на безопасность и пищу.
Ксянцин знал, что поселенцы на Луне и в Поясе Астероидов живут так, словно страдания их братьев-землян ничего не значат. Они держали в своих руках несказанные богатства: столь необходимые на Земле источники энергии, огромное количество природных ресурсов. Корпорации продавали ядерное топливо и солнечную энергию только тем на Земле, кто мог купить. Минералы и металлы с астероидов предназначались избранным.
«Как убедить их стать более щедрыми, помогать нуждающимся?!» — ежедневно, ежечасно спрашивал себя Ксянцин.