Выбрать главу

– У нас кончился кофе, – просто объяснила она всем, ничуть не конфузясь, и улыбнулась, посмотрев на своего управляющего, сеньора Баррадаса. – Зато нам сейчас подадут наш местный напиток, очень похожий на какао.

         Управляющий тут же стал виновато объяснять, почему-то обращаясь к капитану:

– Это порошок из обжаренных стручков рожкового, или по-другому, мескитового дерева. Он в самом деле похож на какао. А вот у сырых плодов мескита – сладкий вкус, напоминающий жжёный сахар.

– Я с удовольствием попробую этот напиток, – сказал капитан и добавил: – Но у нас с собой есть некоторый запас кофе, я сейчас прикажу его принести.

         Он встал и прошёл в конец галереи, где к нему неожиданно вышел Райвенук.

– Принести кофе, Длинный Нож? – спросил Райвенук своим гортанным голосом.

– Да, – ответил капитан и пробормотал с улыбкой: – Слух у ирокеза, как и чутье, тоже лучше, чем у собаки.

         Райвенук быстро ушёл, бесшумный, как тень. Капитан вернулся к столу, по-прежнему улыбаясь. Он рассеянно смотрел, как слуги расставляли свечи в канделябрах на столе и на полу галереи, вымощенной камнем. Донья Ремедиос искоса глянула на капитана, и в её лице что-то дрогнуло, а высокие брови приподнялись слегка, словно от удивления, и стали ещё выше. Доктор Легг хмыкнул, удовлетворённо покосился на сквайра и откинулся на спинку стула, улыбаясь.

         Донья Ремедиос посмотрела на доктора.

– Вы ведь врач, сеньор Легг? – спросила она. – Я была крайне удивлена, узнав, что сеньора Сальвадора в этот раз сопровождает врач.

– Почему удивлены? – спросил доктор, конфузясь и краснея.

– Ну, вы человек науки… А наука так далека от сеньора Сальвадора, – ответила она.

– А никогда не болею, – громко, с каким-то даже вызовом, сказал цыган Сальвадор, но было видно, что он растерян.

Мистер Трелони, заметив растерянность цыгана и желая поддержать его, сказал:

– Сеньор Сальвадор великодушно согласился быть нашим проводником в этом путешествии.

         За столом опять замолчали. Через какое-то время Райвенук принёс мешочек с кофе. Мажордом взял кофе, величественно поклонился хозяйке и удалился.

– Сейчас будет кофе, – сказала донья Ремедиос. – Кофе в нашей провинции пьют много. А подслащивают кофе «панелой» – выпаренным соком сахарного тростника.

Тут раздался голос капитана, который сказал, по-прежнему улыбаясь:

– Донья Ремедиос, но я бы с удовольствием попробовал ваш местный напиток, похожий на какао.

– И я бы тоже, прекрасная сеньора, – тут же поспешно добавил доктор.

– Сейчас какао подадут, – ответила донья Ремедиос и посмотрела в сторону, куда ушёл мажордом.

         Все опять замолчали. Донья Ремедиос, явно не зная, что ещё сказать, посмотрела в мокрое, скучное патио.  

– В этом году необыкновенно жаркая зима, – задумчиво проговорила она и обмахнулась веером. – Только вечером и можно отдохнуть от зноя.

– Ни одного дождя, – согласно кивнув, пояснил управляющий, слегка задыхаясь от собственной тучности. – Видимо все небесные воды вылились ещё в октябре… Плантации стоят совершенно сухие.

Под аркой ощутимо повисла тишина. Джентльмены не знали, как на это реагировать и в растерянности посмотрели в патио, где по-прежнему, тяжело и неторопливо шёл дождь: в саду уже стемнело, но надоедливый дождь явно никуда не торопился и собирался идти так всю ночь.

– На здешних плантациях выращивают необыкновенные овощи и фрукты, – вдруг заговорил Сальвадор и стал резать какой-то фрукт.

         Все посмотрели на блюда с фруктами, стоявшими на столе, которые и в самом деле выглядели весьма непривычно.

         Сальвадор стал обстоятельно и увлечённо рассказывать:

– Причём большинство этих фруктов и овощей не имеют не только английского названия, но и испанского… Почти все в Европе знают манго, ананасы и апельсины… Но здесь можно попробовать такую экзотику, как запоте, луло, куруба, мамонкильо, учува, мами, гуама… Из этих же фруктов здесь делают разнообразные прохладительные напитки.

– А что вы сейчас режете, сеньор Сальвадор? – полюбопытствовал сквайр.

– Плод папайи, сеньор Трелони, – ответил тот. – Папайю ещё по-другому называют «хлебным деревом».