– Мано Антонио, вы не знаете, когда кончится этот дождь?
Старик-индеец перестал скручивать свой красный байетон*, посмотрел на небо, потом перевёл удивлённые глаза на капитана и ответил:
– Надо, чтобы дождь кончился сначала в вашей душе.
– Понятно, – опешив, сказал капитан, хотя из слов проводника он ничего не понял, потом он поднял руку и закричал: – Трогаемся!..
Инкская дорога круто пошла в гору, которую, с самой её вершины, тоже заливал дождь. Мокрые эвкалипты, растущие вдоль дороги, постепенно сменились мокрыми пальмами. Дождь, барабанящий по ним, словно бы говорил: вы здесь приходите и уходите, шляетесь туда-сюда, а я здесь навсегда, и мистеру Трелони казалось, что дождь этот остановится только тогда, когда всё смоет – и затянутые дымкой дальние синие горы и близлежащие холмы, только случится это очень и очень нескоро.
Постепенно моричали уступили место совсем непонятным буйным зарослям. Глаз мистера Трелони вычленял в этих зарослях только знакомые очертания банановых деревьев, без плодов, с лоснящимися от влаги большими листьями. Неожиданно справа от дороги заросли кончились, и открылась пропасть, затянутая в глубине клубящейся зыбкой тенью. Инкская дорога сузилась, превратившись в скользкую каменистую тропу, и мистер Трелони стал жаться к боку горы. Впереди был отчётливо слышен какой-то гул.
Тропа сделала поворот, и вдруг все увидели впереди водопад – мощной струёй он бил из середины горы на каменный край их тропы, срывался с неё брызгами и падал дальше вниз.
– Другого пути нет, – сказал Сальвадор и, оборачиваясь и стараясь перекричать шум воды, громко прокричал: – Запахните потуже одежду!.. И лучше прижиматься к самой скале!..
– Всем взяться за руки! – громовым голосом приказал капитан. – Всё равно больше, чем сейчас, мы уже не вымокнем!..
– Реки текут внизу и вверху, – потрясённо пробормотал мистер Трелони, запахивая на себе плащ.
Он подал руку Райвенуку, идущему впереди. Вторую руку он дал Платону, идущему за ним и, как всегда, в конце отряда, правда, теперь за Платоном по тропе шёл проводник-индеец с носильщиками, тихо бредущими со своим грузом один за другим. Когда Платон протянул руку проводнику, тот небрежно махнул ему, отказавшись от помощи.
Капитан вошёл под водопад за Сальвадором, и белые хлёсткие струи, летящие вскользь, обрушились на него. Правда, дышать было можно. Нащупывая ногами тропу и подтягивая за собой доктора Легга, он последовал за рукой Сальвадора. Водопад оказался нешироким. Все благополучно перебрались через него, пошли по тропе дальше вверх и скоро вошли в плотный туман.
– Это облака, – сказал Сальвадор, он почему-то забеспокоился и прокричал: – Нам надо торопиться!
Все услышали его голос, только его самого видно не было.
– Смотрите под ноги! – опять донёсся ватный, как из-под подушки, голос цыгана. – Мы идём с вами по самым небесам!.. Но под ногами ещё видно земную тропу!..
Они двинулись дальше, буквально нащупывая дорогу. Скоро облака их укрыли окончательно, загородив от глаз весь окружающий мир – и вдруг, в один миг, облака превратились в чёрную грозовую тучу.
Сразу наступила ночь.
– Я ничего не вижу! – испуганно вскрикнул доктор Легг.
– Доктор, всё в порядке! – сказал ему капитан, желая успокоить.
– Пойдёмте!.. Пойдёмте!.. Здесь оставаться опасно!.. Сейчас начнётся гроза! Возьмитесь все за руки и за мной! – кричал им всем Сальвадор.
Тут совсем рядом с мистером Трелони ударила молния – в ярде от него сверкнуло, на миг осветив тропу и страшную пропасть внизу, и матросов, которые шли впереди него, а следом раздался жуткий треск. И тут хлынул такой ливень, что скоро их тропа, и без того мокрая, превратилась в бушующий холодный поток. Райвенук потащил сквайра за собой. Сквайр стал упираться, скоро он другой рукой поймал в темноте руку Платона, с силой потянул его за собой и только тогда последовал за Райвенуком.
А потом мистера Трелони больно хлестнуло по лицу. Град, сразу же понял он и согнулся в три погибели, подставляя под хлещущие потоки спину, нагруженную просмоленным парусиновым мешком. Так, согнувшись, он и шёл какое-то время за Райвенуком вместе со всеми. Град не переставал больно барабанить по ним, отскакивая от их спин, мешков, капюшонов и окружающих камней.