– Чичу можно делать из абсолютно любых продуктов – из кукурузы, из фруктов, – поправила Сальвадора донья Ремедиос. – Это очень древний напиток… Инки использовали его для своих ритуалов.
– Разве он крепкий? – спросил мистер Трелони.
– Не крепкий, – ответила хозяйка. – Но выпитый в огромных количествах, он давал, конечно, определённый эффект… Пьяные индейцы впадали в транс.
Сальвадор увлечённо рассказывал про каждое блюдо, появляющееся на столе и неспешно ел, но тревожные глаза его ни в еде, ни в рассказе не участвовали. Хозяйка, иногда добавляя подробности к его рассказу, время от времени бросала быстрые взгляды на доктора Легга, что не укрылось от внимания Сальвадора. Он стал невнимателен, говорил всё более неохотно, и, наконец, совсем смолк. Донья Ремедиос, словно не заметив этого, стала рассказывать сама.
– Это «охуэлас» – жареные полоски из фруктового теста, – назвала она очередное блюдо. – А это «пандеюка» – сырный пирог.
– Ваш английский совсем не плох, сеньора, – сделал ей комплимент капитан.
Донья Ремедиос поблагодарила его, склонив голову, и пояснила:
– Английскому меня научил покойный муж… Он был, наверное, единственным асьендадо, который никогда не покидал свою асьенду, – сказала она. – В основном, все асьендадо живут в столице или в другом городе, оставив хозяйство на управляющих, а приезжают только на посев или сбор урожая.
Она замолчала, и никто не осмелился просить её продолжить свой рассказ. За столом возникла неловкая пауза.
– Необыкновенно вкусный и сытный ужин, – сказал мистер Трелони и вздохнул. – Только очень острый.
– Без красного перца у нас нельзя, – объяснила донья Ремедиос и улыбнулась. – Его специально кладут много, он убивает все болезни, которые могут быть занесены в пищу с водой… К тому же на жаре блюда с красным перцем дольше не портятся.
К донье Ремедиос подошёл мажордом и что-то тихо произнёс.
– У нас кончился кофе, – объяснила она просто, ничуть не конфузясь, и опять улыбнулась. – Зато нам сейчас подадут наш местный напиток, очень похожий на какао.
– Мы с удовольствием попробуем этот напиток, – ответил капитан.
Донья Ремедиос искоса глянула на него, и в её лице что-то дрогнуло, а высокие брови, приподнявшись, словно бы от удивления, стали ещё выше. Сквайр рассеянно смотрел, как слуги расставляли свечи в канделябрах на столе и на полу галереи. Доктор Легг хмыкнул, покосился на сквайра и с удовлетворённой улыбкой откинулся на спинку стула.
Донья Ремедиос спросила у доктора:
– Вы ведь врач, сеньор Легг? Я была крайне удивлена, узнав, что сеньора Сальвадора в этот раз сопровождает врач.
– Почему удивлены, сеньора? – спросил доктор Легг, конфузясь и краснея по своему обыкновению.
– Ну, вы человек науки… А наука так далека от сеньора Сальвадора, – ответила она.
– А никогда не болею, – громко и даже с вызовом сказал цыган Сальвадор, но было видно, что он растерян.
Мистер Трелони, заметив растерянность цыгана, захотел поддержать его.
– Сеньор Сальвадор великодушно согласился быть нашим проводником в этом путешествии, – произнёс он.
За столом замолчали. Донья Ремедиос, явно не зная, что ещё сказать, посмотрела в мокрое, скучное патио.
– В этом году необыкновенно жаркая зима, – задумчиво проговорила она и обмахнулась веером. – Только вечером и можно отдохнуть от зноя.
– Ни одного дождя, – согласно кивнув, пояснил управляющий, слегка задыхаясь от собственной тучности. – Видимо все небесные воды вылились ещё в октябре… Плантации стоят совершенно сухие.
Под аркой ощутимо повисла тишина. Джентльмены не знали, как на это реагировать и в растерянности посмотрели в патио, где по-прежнему, тяжело и неторопливо шёл дождь: в саду уже стемнело, но надоедливый дождь явно никуда не торопился и собирался идти так всю ночь.
– На здешних плантациях выращивают необыкновенные овощи и фрукты, – вдруг заговорил Сальвадор и стал резать какой-то фрукт.
Все посмотрели на блюда с фруктами, которые и в самом деле выглядели весьма непривычно. Сальвадор стал обстоятельно рассказывать о фруктах, вытаскивая ложкой семена из половинок большой оранжевой груши. Потом он отрезал одну дольку от её мякоти и положил на тарелку сквайра со словами:
– Попробуйте, сеньор Трелони. Это папайя.
– Благодарю вас, сэр, – несколько растерянно ответил сквайр и покосился на мокрые руки цыгана Сальвадора, не зная, что делать: он никогда не брал очищенных фруктов из посторонних рук.
От неловкости сквайра спас слуга, который поставил перед ним чашку с мескитовым какао. Сквайр моментально взял чашку и пригубил напиток, даже не почувствовав вкуса от поспешности.