С тех пор Жозефина Круазье в ее угрюмом доме в Байё не знала других развлечений, кроме забот о том, как лучше распорядиться своим изрядно округлившимся состоянием, да болтовни по вечерам с компаньонкой Сесилью Ледрю.
Если верить слухам, миллион дал прирост, и Жозефина Круазье благодаря удачному помещению капитала стала обладательницей четырех или пяти миллионов.
Иначе сложились дела Филиппа Делижара, сына сестры госпожи Круазье; женившись на дочери богатого торговца лошадьми, он зажил беззаботно, в роскоши. Он поселился в великолепном особняке, пышно обставил его; дом его считался одним из самых богатых в Кане.
Но, не в пример госпоже Круазье, он неудачно поместил свои капиталы, поговаривали, будто уже три или четыре года Филипп живет в долг, беря деньги у ростовщиков в счет будущего наследства, которое оставит ему тетка.
— Итак, мадемуазель, ваше обвинение не имеет иных серьезных оснований, кроме тех, что Филиппу нужны были деньги, а со смертью тетки он должен был их получить?
— Но ведь я вам уже сказала: госпожа Круазье без конца повторяла, что если она умрет на улице Реколе…
— Простите, я думаю, вы и сами знаете, чего стоят все эти предчувствия старых женщин… А теперь не могли бы вы изложить мне одни только факты?
— Тетя умерла вчера около пяти часов вечера от сердечного приступа, как нас пытаются уверить.
— У нее было больное сердце?
— Не больнее, чем у вас или у меня! Не настолько больное, чтобы умереть…
— Вы в это время были в Байё?
Тут молодая девушка, как будто слегка замялась или это только почудилось Мегрэ?
— Нет… Я была в Кане…
— А я думал, вы не сопровождали госпожу Круазье…
— Совершенно верно… Но из Байё в Кан можно добраться автобусом за полчаса… Я приехала кое-что купить…
— Вы навестили вашу тетушку, ведь так, кажется, вы ее называете?
— Да, я была на улице Реколе…
— В котором часу?
— Около четырех… Мне сказали, что тетя вышла…
— Кто вам это сказал?
— Камердинер…
— Он справлялся у хозяев?
— Нет! Он сам ответил.
— Значит, надо полагать, или он сказал правду, или ему заранее дали соответствующие инструкции.
— Я тоже так думаю.
— Куда вы направились потом?
— В город. У меня было множество всяких мелких дел. Потом я вернулась в Байё, а сегодня утром из канской газеты, которую мы получаем, узнала о смерти тети…
— Любопытно…
— Что вы сказали?
— Я говорю: любопытно. В четыре часа вы приходите на улицу Реколе, и вам заявляют, что тетя вышла. Вы возвращаетесь в Байё и на следующее утро узнаете из газет, что она умерла через несколько минут, самое большее через час после вашего ухода… Вы действительно подали в суд, мадемуазель Сесиль?
— Да, господин комиссар. Я небогата, но с радостью отдам последние гроши, лишь бы удалось открыть правду и наказать виновных…
— Минутку! Если уж речь зашла о вашем финансовом положении, я позволю себе поинтересоваться, не рассчитываете ли вы на наследство Жозефины Круазье?
— Я уверена, что ничего не получу — ведь я принимала участие в составлении завещания и официально отказалась от всякого наследства. Иначе кто бы поверил, что я столько лет прослужила своей благодетельнице совершенно бескорыстно?
Пожалуй, молодая девушка держала себя даже слишком хорошо. Мегрэ тщетно пытался отыскать в ее поведении хоть какой-нибудь изъян.
— Значит, вы не отложили ни сантима?
— Я этого не сказала, господин комиссар. Госпожа Круазье выплачивала мне жалованье как компаньонке. Расходов у меня особых не было, и я постепенно скопила небольшую сумму, на которую теперь могла бы… Но, если понадобится, я готова отдать все целиком, лишь бы тетя была отомщена…
— Вы позволите задать вам еще вопрос? Филипп ведь наследник, не так ли? Но, предположим, будет доказано, что он убил тетю, и, следовательно, не может получить наследство. Кому же тогда достанутся миллионы?
— Они пойдут в фонд благотворительных учреждений, оказывающих покровительство молодым девушкам.
— Госпожа Круазье интересовалась подобными начинаниями?
— Да, она жалела молодых девушек и знала, какие опасности их подстерегают…
— Она была чрезмерно добродетельна?
Сесиль замялась, подумала с минуту.
— Чрезмерно добродетельна, вы правы!
— Своего рода мания, а?
— Почти…
— Благодарю вас, мадемуазель.
— Вы ведь будете вести расследование?
— Я должен кое-что выяснить и, если понадобится… Кстати, где я смогу вас найти?