— Императору-батюшке, — снова кивнул Лука. Казалось, он очень обрадовался такому решению, но радость стремился скрыть. — Только надо в город уряднику сообщить. Так-то Егора в рекруты всегда заберут, мужик он здоровый. Буйный только. Никакого сладу с ним нет, одного Кузьму и боится. И, барышня, — добавил он деловито, — вы за Егора еще и денег получите. Нам-то они ой как нужны.
Да, подумала я, деньги нужны… На что только, знать бы, но дом делать — в последнюю очередь. Не валится крыша на голову, уже хорошо.
Но у меня нет рабочих рук? Всего четырнадцать душ, из которых я видела пока что Татьяну, Авдотью, оставшуюся безымянной женщину, плюс несчастная Степанида, сам Лука, Кузьма и Егор. Возможно, пропавший Федот тоже мой… крепостной. Ужасное слово. Семь — восемь — человек, и такие огромные угодья. Даже в современном фермерском хозяйстве не хватит рабочей силы на обработку такого количества земли, а здесь? Ни техники, ни технологий. Но я же видела мужиков там, на поле?
— После баньки чаю со мной попьешь, — велела я, приказав себе остановиться и не паниковать, пока все не выясню. — А сейчас отправь к уряднику с письмом кого-нибудь. — Староста, наверное, грамотен? — Только не Кузьму, он мне здесь нужен. — Это просто на всякий случай. — А потом мы с тобой про имение поговорим. Ну, иди.
Лука ушел, а я направилась в баньку. Увидела я ее сразу — невысокое строеньице, возле него стоит крупная баба, из трубы идет дым. И отчего-то мне сделалось хорошо: настоящая русская баня — да, здесь явно не Российская империя, что-то отличается, пока не пойму что, здесь вообще какой-то родственный нашему, но иной, непонятный мир, — но баня и в моем прежнем времени, подлинная баня, была редкостью.
Конечно, я допускала, что будут отличия, они и были. Например, в баньке не было полок и парились стоя. Не было и веников — зато имелись огромные травяные мочалки, и ими меня баба, звали ее Анна, терла и слегка лупила. Пар клубился под потолком, и топилась банька не совсем привычным образом: в двух котлах кипела вода, а волосы мои Анна промывала чем-то похожим на мыльный корень, а не золой, как я ожидала. Меня мучили загадки и тайны, которые ни для кого загадками не были, и спросить у Анны я ничего не могла: что-то мне в ней не нравилось. И только когда она, не выдержав, сняла платок и я в пару разглядела черты ее лица, я догадалась, что она очень похожа на ненавидящую меня Татьяну — возможно, сестра или иная родственница.
Неизвестно, что обо мне подумали люди… слуги… крепостные. Эта мысль вообще не укладывалась у меня в голове. Вот барышня откуда-то вернулась, перезаложила дом или не перезаложила дом, чуть не погибла и в бане парится, и делами занялась. Может, прежняя я и была такой деятельной?
Я даже не знаю, как меня зовут!
Я вернулась в дом, позвала Авдотью, но никто не откликнулся. Я пожала плечами — это нормально, возможно? Имение немаленькое, людей практически нет… Разошлись по делам? Но у меня не было никаких возражений против того, чтобы одеться самостоятельно и заплести волосы в косу. Сложностей не возникнет, одежда простая.
Я и в самом деле быстро управилась, выбрав светлое скромное платье с крупными деревянными пуговицами спереди. Посмотрелась в зеркало — да, я теперь молодая. Совсем девчонка с высоты уже прожитых мной лет, взгляд ясный, а опыт… опыт мой. Мечта вот так переродиться в юном теле, имея огромный багаж знаний и навыков за плечами, только чем он поможет мне здесь, мой багаж предпринимателя, антрепренера, продюсера, музыканта? Я даже не знаю, какой стороной корова ест…
Потом в окно я увидела Луку — он быстро шел к дому, помахивая какой-то запиской, вид у него был озабоченный. Я хотела сперва быстро просмотреть, что есть у меня в комнате из документов, но выражение лица Луки меня насторожило, как будто он не нес мне никаких хороших новостей, поэтому, открыв ящик письменного стола — бюро — и увидев там какие-то бумаги и письма, я схватила их в охапку и выбежала из комнаты.
— Ой, беда-то какая! — услышала я далекий женский вскрик и обреченно закрыла лицо рукой.
Глава четвертая
При виде меня склонились в неглубоком поклоне все трое — Лука, Авдотья и незнакомая мне женщина, чью красоту не портили даже отвратительный синяк на скуле и не заживший до конца шрам над бровью. Степанида, поняла я и жестом указала ей сесть.
— Не смею, барышня, — прошептала Степанида и низко опустила голову.
— Сядь, я сказала! — повысила голос я. — Что случилось, Лука?
Я полагала, что все дело в записке или, может быть, в Степаниде и ее неуправляемом муже, но я ошиблась.
— Федота нашли, барышня, — торопливо отчитался староста, — воды нахлебался, но свезло, бабы графские подобрали и к графу в усадьбу и отвезли. Так и выловили, едва его течением унесло. В рубашке родился, как раз белье графский приказчик забирать приехал…