Таким образом, считала Вера, уже через двадцать-тридцать лет большинство граждан Советской России будут природными коммунистическими людьми, не понадобится никакой пропаганды, выбор их будет чисто биологический. Когда вокруг есть коммунизм, они будут чувствовать, что это их, что так им хорошо, а когда коммунизма вокруг они не найдут, им, наоборот, сразу сделается невыносимо плохо, и они пойдут на все, только бы снова было хорошо, то есть станут строить коммунизм, не жалея сил.
Они тогда долго спорили о ее теории, но в конце концов сошлись, что это и вправду самый быстрый путь, после чего послали два письма с подробнейшими справками и расчетами: одно в ЦК, другое Павлову с просьбой проверить и, если все правильно, рассмотреть вопрос о немедленном внедрении. Было это уже накануне экзаменов, но, уехав вскоре в Башкирию, Вера так и не узнала, что им ответили.
Не менее яркий проект был предложен и Осей Бергом. Он утверждал, что все беды человека происходят оттого, что религии объяснили ему, что он личность и тем самым способен и должен один на один разговаривать с Богом. Возможно, сделано это было из лучших побуждений, Бог хотел, чтобы человек научился себя уважать, отвечать за свои поступки, в итоге же ничего, кроме себялюбия и эгоизма, не получилось. На самом же деле человек никакой не индивидуум, как утверждал Дарвин, никакая не личность, как говорит Бог, а полностью взаимозависимое сообщество, такое же сообщество, как страна, коллектив, народ, партия, только еще более совершенное. Когда-то, объяснял им Ося, первоначальных наипростейших живых существ стало не земле слишком много, пищи на всех уже недоставало, и они, чтобы выжить, не сгинуть, не уступить в конкурентной дарвиновской борьбе, начали друг с другом соединяться.
Одни умели быстро бегать, другие летать или дышать под водой, кто умел использовать свет солнца, а кто хорошо рыл норы, или на зиму, когда пищи совсем мало, впадал в зимнюю спячку, были и такие, кто, как революционеры, ради счастья собратьев готовы были отдать свою жизнь. У человека, например, эти клетки-герои, бесстрашно бросающиеся на любую инфекцию, живут в крови. И вот, говорил Ося, человеку надо денно и нощно объяснять, что он — природный замечательно организованный коллектив, что в нем все коллектив и каждая часть готова ради другой пожертвовать и благополучием, и жизнью.
На этом и надо построить всю пропаганду и, когда человек поймет, что все, что есть в нем не коллективного, обречено и неминуемо погибнет, а что есть коллектив, тому уготована долгая и счастливая жизнь, он и к себе подобным станет относиться как к равным, как к тем, кто, как и он, — только часть, а не целое, только маленькая ничтожная часть общества. Тогда — как отдельное существо — он сразу перестанет тянуть одеяло на себя, стушуется и умалится, но от этого ничего не потеряет, только выиграет, потому что кончатся зависть и стяжательство, кончатся злоба, ненависть и вражда, а главное — он почувствует себя частью огромного братства, где один за всех и все за одного, где каждый готов его поддержать и прийти на помощь. Готов за него, ради него отдать жизнь, и так же он сам готов отдать свою жизнь за других. Тогда, заключил Ося, человеку сделается хорошо и счастливо, как никогда в истории не было.
Иногда, правда нечасто, на курсы приходила и жена Оси Лена. Она работала стенографисткой у Сталина и была очень занята, тем не менее время от времени и ей удавалось выкроить свободный вечер, тогда после занятий они шли куда-нибудь вместе: или к их друзьям, или к Вере домой. Вера рано заметила, что нравится Бергу, но никак его не поощряла, боялась обидеть Лену, с которой сразу близко сошлась.
Однажды, когда Вера поила у себя Бергов чаем с бубликами, мать, бывшая тут же, в гостиной, спросила Осю, как он считает, почему именно от евреев, от такого маленького, живущего в древности на крошечном пятачке народа, пошли и христианство, и мусульманство, и их собственный иудаизм. Иосиф ответил, что сам он об этом никогда не думал, но дед его, раввин, однажды при нем говорил, что четыре тысячи лет назад евреи, получив истинное знание о Боге, хорошо поняли, какое сокровище им досталось, и хотели уйти куда-нибудь в сторону, в какую-нибудь отовсюду закрытую горную долину, где бы никто не мог у них его отнять, никто бы не мог им помешать веровать и жить, как они хотят. Это так же, как у сектантов, так же, как у монахов, пояснил Иосиф: представление о ценности тех или иных вещей у них ведь совсем не то, что у обычных мирян. Господь понимал, какое сильное искушение будет у евреев просто уйти на край света, но планы его на их счет были другие. Он хотел, чтобы от евреев подлинное знание о Боге передалось и остальным народам, и поэтому вместе с Заветом дал евреям и землю, навечно связав одно с другим.