— Поздно! Он жизнью рискует, чтобы попасть сюда и сделать то, на что у вас не хватает мужества!
Ни на кого не глядя, с побелевшими губами, она вышла из комнаты. Анжелика и Катрин вышли вслед за ней. Полковник Денис остался один, как прибитый. Потом в углах его рта зазмеилась улыбка.
«Счастливец Клифтон! Если бы он знал, что его здесь ожидает!»
В предрассветных сумерках Клифтон несся вниз по реке с Делфисом Боолдьюком у руля лодки. Десятки раз гибель казалась неминуемой, но каждый раз они ускользали. Дважды бревна едва не отбрасывали их в водопад, где от них ничего не осталось бы. Клифтон не столько чувствовал невероятное напряжение, сколько видел его отражение на лице Делфиса. Тот раньше никогда не казался ему таким бледным и костлявым.
Когда нос их лодки врезался в песчаную косу у депо Номер Третий, оба попытались рассмеяться, но смех вышел натянутым, ненастоящим. Вряд ли кто-нибудь мог бы догадаться, в каком аду они побывали среди этих миллионов бревен, которые мчались впереди их, нагоняли сзади, пролетали сбоку.
Клифтону было досадно, что голос не слушался его и чуть дрожал. Он не боялся, не нервничал, по крайней мере убеждал себя в этом.
Они наскоро поглотали кое-что, запили горячим кофе, пока конторщик вызывал Дениса к телефону. Известия были неутешительные. Обвал удался — в самом узком месте реки лежит огромная груда камней, а с каждой стороны между ней и берегом — по большому валуну, которые, как зубы чудовищного дракона, поджидают лес. Затор образуется неизбежно. Клифтон распорядился, чтобы в месте, где образовывается затор, Денис приготовил людей и динамит. Он и Делфис будут у них через полтора часа… если ничего не случится.
Два часа спустя они миновали опустевшее депо Номер Второй и поравнялись с группой людей, стоявших на высоком мысу перед Песчаной горой. Лодка их была избита, черпала воду. Лица их еще больше побледнели, заострились, смотреть на них было страшно; было ясно, что эти люди выдержали нечто, не поддающееся описанию. Те, что стояли на берегу, были оглушены, угнетены бедой; но на минуты позабыли о себе, глядя на двух измученных людей, вылезавших из лодки.
Клифтон окинул их взглядом, Делфис — тоже, и у него вырвался почти стон. Тут было человек тридцать-сорок, считая женщин и детей. Все сплавщики были заняты работой в верхнем течении, и здесь оставался лишь персонал кухонь, погонщики и другие.
Клифтон увидел и Антуанетту Сент-Ив, Анжелику Фаншон и Катрин Кламар — бледные, они стояли в нескольких шагах от него, когда он пожимал руку Денису, который поспешил к нему навстречу.
Они отошли от кучки людей, и улыбка впервые заиграла на губах Клифтона: он увидел, что сделал Иван Хурд. Работа была чистая. Клифтон переводил взгляд с вершины Песчаной горы на реку и обратно. На войне Хурд мог бы потягаться изобретательностью с немцами. Клифтон забыл о маленькой кучке людей — мужчин и женщин, — которые следили за тем, как он рассматривал дело рук Хурда. Но не забыл об Антуанетте Сент-Ив. Как она презирает его, должно быть, теперь, когда он побит, окончательно побит, погубил ее и дело Лаврентьевского общества, только потому, что не догадался последить за верхушкой Песчаной горы!
Они действительно побиты, это так же несомненно, как то, что солнце светит!
Вода ревела и бурлила, и в оставшемся свободным канале нагромождались кучи бревен. На них налетали, неся на себе новые бревна, воды, с яростью, все возраставшей, били, хлестали… Вдруг, на глазах у Клифтона и Дениса, в центре затора что-то вздыбилось и в пятнадцать секунд подняло гору бревен почти на шесть футов.
Боолдьюк вскрикнул и схватил Клифтона за руку. Это движение обнаружило, где центр затора. Клифтон взглянул на Делфиса. Они поняли друг друга и отошли в сторону от кучки людей-зрителей, в эту минуту они были только зрителями в глазах Клифтона.
— Да, все дело в этой куче камней, — сказал Боолдьюк, как бы отвечая на мысль Клифтона, — заряд динамита в нужном месте и…
Он остановился, выжидая, что скажет Клифтон.
— Позади миллионы лошадиных сил воды, — отозвался Клифтон. — Заряд динамита сдвинет центральный упор, и тогда вода и бревна, напирающие сзади, разнесут камни и…
— Да, но… — уронил Делфис.
— Человек не вернулся бы живым…
— Зато лес прошел бы…
— Да, лес прошел бы.
Боолдьюк рассмеялся, но уже не так жестко, как раньше в тот же день.
— Я не сделал бы этого ради Дениса, — сказал он. — Я не сделал бы этого ради какого бы то ни было человека или общества в мире! Но… я не могу вынести, чтобы Хурд побил нас таким образом!
Клифтон сказал почти спокойно:
— Если вы принесете динамит, Делфис, и скажете Денису, чтобы он и люди отошли подальше… особенно люди…
Никто не видел, как они вдруг крепко пожали друг другу руки.
Боолдьюк вернулся минуты через две; Клифтон продолжал, не отрываясь, смотреть на затор.
— Я сказал им, что мы хотим проделать маленький опыт, и предупредил, чтобы они отошли, — сказал Боолдьюк. — Патроны готовы, они с двухминутными запалами. Одного достаточно.
Они смотрели на яростно бурлящую воду и бревна, отделявшие их от главного затора. Вот где ловушка! При большой осторожности и счастье можно миновать ее, но вернуться назад, да еще в течение тех двух минут, пока будет гореть фитиль…
— Тотчас после взрыва вся масса двинется… Ясно, что нам надо будет спешить, мсье, как только мы вставим патрон!
Какая-то сила заставила Клифтона обернуться так, чтобы он мог видеть Антуанетту Сент-Ив. Она стояла с полковником Денисом немного впереди других. Клифтон снова повернулся к Боолдьюку.
— Идем?
— Да, прямо на тот клочок белой пены. Старайтесь добраться до затора. Если один из нас упадет, другой должен идти дальше.
Крик, такой пронзительный, что он был похож на вопль, раздался на берегу, когда они прыгнули в бурлящую стремнину. Клифтон услышал крик, ножом полоснувший его, услышал и свое имя, но потом все заглушил рев воды, грохот сталкивавшихся и кружившихся стволов. Он не видал Боолдьюка, не поднимал глаз, стараясь выбрать для ног упор понадежнее. Два раза расступалась под ним плавучая масса, и он уходил в воду по колено; раз провалился по пояс, но с молниеносной быстротой выбрался наверх, не дав ловушке захлопнуться над ним. На все ушло три четверти минуты. Он достиг затора. Вслед за ним добрался и Боолдьюк, землисто-серый, слегка прихрамывающий и весь мокрый.
Еще минута, и они нашли выемку в самом центре затора, почти непосредственно за кучей камней и песка, которая сдерживала его. Здесь явственно чувствовалось, с какой силой прорывалась вода по обе стороны. Они угадали верно. Если бы удалось поднять здесь рычаг — древесный таран в десять тысяч тонн унес бы весь хурдовский обвал, как клочок бумаги.
Делфис вынул из кармана непромокаемую коробку спичек. Клифтон держал запальные трубки, плотно сложив их вместе; когда они загорятся, он опустит их в глубокую расщелину скалы.
Только когда спичка загорелась в руках Боолдьюка, Клифтон заметил, что у него руки дрожат, и поднял глаза. Лицо Боолдьюка было искажено страданием.
Несколько искр, шипение, треск… запал скользнул в самую гущу деревьев, едкий дымок поднялся из щели.
Спустя полсекунды Клифтон с ловкостью кошки уже выбирался из впадины. Он поднялся на гребень и увидал толпу на берегу. Она подвинулась ближе к краю. Денис и Антуанетта в высоких сапогах. Она стояла у самой воды, волны, пенясь, набегали ей на ноги. Клифтона поразило, что все от нее отстали, даже Денис; даже Анжелика и Катрин; она стояла одна на выступающем камне, словно собиралась идти ему навстречу. Она протянула руки, когда он показался, и как будто звала его.
Дойдя до края неподвижного затора, он оглянулся на Боолдьюка. Делфис медлил, ужасно медлил. Голова и плечи его только-только показались из впадины. И вдруг ужас охватил Клифтона: он увидел, что Делфис с трудом ползет на четвереньках!