За прошедшие месяцы мне удалось раздобыть вышеупомянутый Маузер и девять трехлинеек. Еще две винтовки Мосина переехали вместе с хозяевами. Итого, к середине лета, весь наш арсенал составляли две самозарядки и ровно пятнадцать магазинных винтовок с продольно-скользящим затвором. Соответственно вооружены были только люди работающие вне поселка, а из остальных винтовка была максимум у каждого четвертого. Причем, даже такое количество оружия стоило мне немало сил и нервов. Пришлось объехать несколько городов, постоянно оглядываясь и шифруясь, и все равно под конец даже в новостях федеральных каналов появились сюжеты о странных грабителях оружейных магазинов, не оставляющих никаких следов. Можно представить, что творилось в полицейских управлениях городов, в которых находились пострадавшие магазины. Под эту тему на телевидении всплыли и исчезнувшие квадроциклы и трактор, что не добавляло мне уверенности при проведении следующих “экспроприаций”.
Так что безопасностью во время своего пребывания на планете Земля, я тоже не пренебрегал. К этому моменту у меня были якоря для перемещения в полдюжины городов РФ, и я не собирался останавливаться на достигнутом. На ближайшее время были запланированы прыжки в Новый Мир из Евросоюза, а чуть позже с Американского континента, где можно было разжиться интересными образцами огнестрела. Больше всего меня напрягала уязвимость моей семьи перед государством, в случае если меня вычислят. Причем напрягала настолько, что я уже был морально готов перевозить жену и сына сюда.
Более-менее решилась проблема финансов, и многие вещи я стал относительно честно покупать. Относительно – потому что приличная часть этих денег опять же была утянута из различных банков.
БПЛА Sapsan 3000 я именно купил за полтора миллиона, жаба человека, привыкшего жить на зарплату, просто душила, отказываясь завизировать такую трату, зато мы получили отличный инструмент для разведки на расстоянии до семидесяти километров.
С появлением полноценной авиаразведки мы, наконец, заглянули за горизонт. Река Великая, на восточном берегу которой строился Новороссийск, в пятидесяти километрах к югу вливалась в естественную морскую бухту диаметром около десятка километров, на выходе из которой в открытое море торчала здоровенная скала. В шестидесяти с небольшим километрах к северу наша степь с вкраплениями леса превращалась в сплошной массив джунглей, и примерно там же в нашу реку, текущую практически строго с севера на юг, впадала еще одна большая река с северо-востока. Далее лежала сплошная полоса леса шириной около сорока километров, прерывающаяся лишь озерами, болотами и нитками небольших речек, за которой опять начиналась знакомая саванна. На восток от нас лежала та же степь, а береговая полоса, слабо изгибаясь, тянулась почти прямо на восток, и лишь на самой границе дальности Сапсана, на горизонте можно было различить ленту очередной реки, впадающей в море. На западе рельеф постепенно менялся, и в пятидесяти километрах холмистая равнина переходила в предгорья, а дальше виднелись старые горы, напоминающие Уральский хребет. Береговая полоса постепенно изгибалась к югу, и в месте, где горы, постепенно понижаясь, подходили к берегу, образовывала залив. И на всем этом пространстве кочевали стада туров и гиппарионов, на них охотились хищники, над всем этим парили разнообразные птицы, а один раз камеры БПЛА засекли настоящего гиганта, Эласмотерия, который гордо нес по саванне свои пять тонн веса, увенчанные полутораметровым рогом.