Так я и кочевал по бывшим республикам бывшего Союза и непуганой Европе, подбирая кандидатов на переселение, обнося банковские организации и честно, по большей части, закупая необходимое оборудование для наших проектов.
С оборудованием все складывалось достаточно просто. Единственное, что меня постоянно напрягало, это выбор между современным, легким, производительным, но зачастую неремонтопригодным европейским железом и оборудованием Советской школы, тяжелым и громоздким, зато не убиваемым. А если какому ни будь сказочному долбозвону удастся его сломать, то чиниться все с помощью кувалды и доброго слова. И честно говоря, я чаще выбирал второй вариант.
Останавливаясь в гостиницах я по вечерам смотрел новости, особое внимание уделяя криминальным хроникам. Несколько раз видел сюжеты, посвященные моим “подвигам”, гораздо чаще наблюдал последствия действий своих коллег. Пропавшие люди, ограбленные банки, магазины и склады. Примерно до середины октября эта тема набирала обороты в большинстве мировых и Российских СМИ. Наиболее ушлые журналисты уже начали делать выводы, иногда даже не совсем абсурдные, а потом все резко оборвалось. Причем информация пропадала одновременно с нескольких каналов и сетевых порталов принадлежащих одной стране. На следующий день то же самое происходило со СМИ другого государства, или нескольких. Через неделю о странных преступлениях перестали упоминать даже Аль-Джазира и украинский Интер. Из всего этого можно было сделать только один вывод: Все более - менее вменяемые спецслужбы мира заинтересовались событиями, зацепили ту или иную ниточку, и все телеканалы, газеты и сайты получили вежливый совет “заткнуться на…, пока не…”.
С этого момента я постарался удвоить бдительность, но прекрасно понимая, что не мне тягаться с волками из ЦРУ или ФСБ, больше полагался на свой кочевой образ жизни.
К этому времени, в дополнение к относительно легальным украинским документам, я обзавелся более-менее чистым румынским паспортом, и насквозь липовым польским. Останавливаться на достигнутом, в мои планы не входило, транспортом я старался пользоваться не требующим авторизации, так что следов я не оставлял. По крайней мере, мне так казалось.
В принципе, моя деятельность на Земле продвигалась в соответствии с планами. Каждые десять дней в Новороссийск прибывало до десяти колонистов и более тонны грузов, в основном оборудование и топливо, а так же некоторое количество продуктов, одежды и хозтоваров.
Единственный, но очень жесткий срыв плана произошел в начале ноября, когда я приехал в Винницу вербовать кардиохирурга на пенсии Льва Анатольевича Белецкого, двоюродного брата нашего агронома. Это событие сильно повлияло не только на производственные планы, но и вообще на всю дальнейшую жизнь Русского Союза. Начиналось все как обычно, я представился, передал привет от родственника и был приглашен на кухню попить чаю. А вот когда я продемонстрировал видео нашей инопланетной жизни и озвучил предложение, очень пожилой человек буквально взорвался.
- Ах ты мудак, старичков по земле собираешь, благотворитель гребанный, да ты… - И так минуты на две.
Когда собеседник начал задыхаться, я его кое-как успокоил и задал донимавший меня вопрос.
- Лев Анатольевич, да объясните, что не так. Мы ведь ничего плохого не делаем.
- Не делаете? Ну-ка пошли со мной.
Я был уверен, что меня сейчас просто выставят из квартиры, но старик обулся, накинул куртку и потащил меня дворами и закоулками. Через минут десять мы вышли к старинному, но до невозможности обшарпанному зданию. На вывеске значилось “Детский хоспис”. Пожилая полная женщина явно не ожидала нас увидеть в неурочное время, но Лев Анатольевич явно пользовался у нее немалым авторитетом, поэтому мы без лишних слов экипированы халатами и бахилами и пропущены внутрь.
Лев Анатольевич водил меня по палатам и рассказывал истории пациентов одна другой страшнее, и слава богу, время было позднее и дети в основном спали или были в забытьи, иначе я не знаю как выдержал бы эту экскурсию. Девочка, два года, рак, родители отказались, осталось месяца два. Мальчик, пять лет, врожденный цирроз, детдомовский, осталось полгода максимум. Девочка, шесть лет, детдомовская, черепно-мозговая травма, в коме без шансов на выход.