В помещение вошли двое молодых людей, огляделись и заняли стол в самом углу, подальше от входа. Джакоб поджал губы.
Очевидно, ждать Фелиссу было бессмысленно. Если девушка до сих пор не приступила к работе - либо с ней что-то случилось, либо она и не собиралась больше приходить
Конечно, можно было поискать девушку, расспросить соседей и запросить официальное расследование у школы.
Но это значило бы признать, что Ловец провалился.
Джакоб последний раз окинул взглядом помещение и, поднявшись, вышел.
- Не желаете ли на кораблик посмотреть? - вырос как из-под земли перед Джакобом ушлого вида мужичок.
- Какой еще кораблик? - брезгливо поморщился Ловец. Мужичок подмигнул.
- Так книт Форесский отплывает вечером, в честь него будет дан прощальный парад на пристани и роздано бесплатное угощение. Могу обеспечить местом в первых рядах пристани, всего-то сребрушка.
- Убирайся к бесу-душителю, - процедил Джакоб, сжимая кулак.
Мужичок оказался понятливым, настаивать не стал и поспешно уступил Ловцу дорогу.
Джакоб скрестил руки на груди. Мрачный, быстро идущий по улице, в своем черном камзоле он напоминал ворона, невесть как попавшего к людям и застрявшего среди них.
"Я просто выполню долг Ловца, предупрежу Чиалу и сниму с себя заказ", - вертелось в голове Джакоба. "А затем подумаю, как составить отчет так, чтобы я не выглядел идиотом".
Увидев уже знакомую ограду богатого особняка, Ловец замедлил шаг, раздумывая, перелезть ли через нее или привлечь к себе внимание, ударив в мини-гонг у калитки - безумное изобретение богатых южных домов, не желающих, чтобы по их саду шлялись посторонние и закрывающие его оградами и резными калитками. В особо шикарных особняках у калитки ставили скучающего слугу, докладывающего о неурочных визитерах. В более простых случаях обходились изящно украшенным гонгом, которым посетитель сообщал о себе.
К счастью для Джакоба, равно ненавидящего и гонг, и манеру выставлять слуг, в этот раз калитка просто была приоткрыта.
Ловец тяжело вздохнул, расправил плечи и ступил на мощеную камнем дорожку.
При свете дня сад выглядел нежным и умиротворенным. Розы с тяжелыми, алыми листьями наполняли воздух сладким ароматом, застенчивые персиковые деревья роняли лепестки в траву, а знакомая ель радовала глаз сочным темно-зеленым цветом и огромными шишками.
Джакоб поднялся по ступеням крыльца, взялся за медное кольцо и три раза стукнул по белой двери. Дверь скрипнула. Нахмурив брови, Джакоб толкнул ее и та неожиданно легко распахнулась.
Чиала уехала.
Джакоб не поленился пройтись по комнатам, стараясь не обращать внимания на, казалось, давно забытый терпкий аромат духов. Забытая книга, " Баллада о ледяном сердце", да деревянный гребень в спальне, все, что напоминало о том, что еще вчера Чиала была здесь.
На столике у выхода лежала фигурка смотровой башни, старой достопримечательности города. Ушлые торговцы впаривали ее в портах за тройную цену, выдавая за талисман удачи.
Ловец стиснул зубы так, что свело скулы.
Похоже, в отчете он все-таки будет выглядеть идиотом.
Тормо Улесс поймал Джакоба под локоть, едва тот переступил порог Школы. Не смотря на почтенные годы, хватка у Старшего Наставника была железной.
- Почтенный Улесс, - склонил голову Джакоб. - Рад видеть вас в добром здравии.
- Джакоб... - не знай Ловец, что Тормо в узких кругах имеет второе имя - "бессердечный", за редкостную способность не проявлять эмоций, он бы решил, что Тормо растерян.
- Хорошо, что ты сам пришел, - Улесс отпустил локоть Джакоба.
- Сам? - переспросил Ловец. Тормо едва заметно вздохнул.
- Произошло одно неприятное...думаю, что недоразумение. Совет хочет собраться и обсудить его с тобой, и мы уже посылали к твоему дому. Меле сказала, ты ушел рано утром.
- О... Да, я думаю я знаю, о чем идет речь, и я как раз хотел просить совет о том, чтобы уделить мне немного внимания, - кивнул Джакоб, удивленный и в то же время гордый быстрой реакцией совета.
- Тогда ждем тебя в красном зале, - кивнул Улесс.
Красный зал Джакоб не любил по двум причинам.
Во-первых, ничтожность каждого члена Школы перед советом ощущалась там особенно ярко. Вынужденный стоять перед семью членами совета, сидящими на высоком помосте, одинокий среди высоких, выкрашенных в алый стен, каждый послушник ощущал себя в красном зале голым.
Во-вторых, зал напоминал слишком многое о том, что Ловец предпочел бы забыть.
Выйдя в круг света, Джакоб почтительно склонил голову, краем глаза отметив пристальный, изучающий взгляд Фейдесса.