Я что-то пропустила из рассказа Эдгара, но видимо немного. Он как раз заговорил о том, что спустя пару недель скрытых отношений их расписание неожиданно изменилось. И если раньше половина пар у них была совместной, то теперь они не пересекались даже на факультативах. Он сразу понял, чьих это рук дело, но не предал этому значения, так как бесед на повышенных тонах с ним больше не проводилось, а после Анфиса пропала. У него конечно возникали мысли, что отец может быть причастен, но не на долго. Гарогян старший конечно очень серьезный человек, но в грязных делах он не участвует. У него есть и другие рычаги управления.
Дальше в комнату допросов вошла Мила Гарогян. Как и муж, она утверждала, что про «Силит» слышит впервые. Хоть я и понимала, что она говорит правду, все равно очень хотела, чтобы та оказалась хоть к чему-то причастна. Я даже с наслаждением представила себе лицо Милы, которой зачитывают обвинительный приговор. И почему она мне так не нравится? Таких гадюк полно, и я не раз их встречала.
Дальше в допросе ничего нового не всплыло. С знакомыми по колледжу она не общалась, не считая Майю, у которой они покупали периодически картины, и Зарину, которая была ее подругой. Хотя Мила не верила в талант Майи, Эдгар настаивал на покупках. Той ничего не оставалось как выбирать более-менее стоящие картины. Мила была уверена, что Эдгар делает это скорее по старой дружбе, так как в искусстве сам не разбирается, да и финансовая помощь Майе не требовалась. Ее семья была более чем обеспечена.
А вот после вопроса про Ратмира Войновича, который был недоволен общением сына с пропавшей девушкой, и попросил декана их разъединить, Мила стушевалась. Сразу стало понятно, что она об этом знала, вот только что еще ей было известно, Левини так и не смог выяснить, хотя допрос вел очень даже не плохо. Мне он напомнил льва, играющего с добычей, но вот добыча детектива сумела от него убежать. Мила признала, что была в курсе, но больше ничего не сказала, упорно отвечая «не знаю» на все вопросы. Тут даже Макс заметил, что она не договаривает, и решил все же повторить встречу, о чем тут же мне и сообщил. Как он сказал это необходимость, а не потребность. А, по-моему, наш красавчик просто решил совместить приятное с полезным. Вот только зачем это не рассказывать? Меня это просто бесило.
Пока мы об этом говорили, за чем с большим интересом наблюдали наши соседи по комнате в форме, Милу в кабинете сменила Майя. Она опять была в образе беззащитной хрупкой женщины, в который я уже не верила ни секунды. При нашем общении у нее дома, я поняла, что это очень сильная женщина, которая в состоянии постоять за себя. Она все так же намекала на Гарогян, хотя открыто не говорила, что именно они украли у нее «Силит». Интересно, а Эдгар знает о том, что именно она ведет полицию в его направлении? После такого он вряд ли продолжил бы покупать ее картины по старой дружбе.
Вообще она явно говорила далеко не все и очень умело уводила Левини от неудобных для нее тем. Но правда один раз она все же прокололась, но похоже наш детектив этого не заметил, или сделал вид. Очень надеюсь на последнее. Если вдруг мы куда-то пойдем, должен же быть хоть кто-то с рабочей кочерыжкой на шее. В своей я пока не уверенна. А прокололась она все на том же вопросе что и остальные, про Ратмира Войновича Гарогяна. Тему она как всегда быстро сменила, лишь сказав, что Эдгар как-то упоминал, что отец не одобрил Анфису. Но ее реакция была очень красноречива. У женщины вспыхнули щеки, а сама она напряглась, сжав лежавшие на столе руки в кулаки. Так она и ушла.
После допросов мы все вышли в комнату с мягким диванчиком и креслами, куда с утра нас с Максом отправлял Левини. Все участники компании были там. На прощание Макс попросил всех еще раз о встрече, правда неофициальной, когда к нам сможет присоединиться и Зарина. Светлана и Майя поддержали идею, остальные сухо согласились, не выразив особого энтузиазма. Ну это их проблемы. В итоге же все согласились встретиться в доме у Куминых через два дня.