– Хорошо…
Повинуясь знаку, один из спецагентов вытолкнул Девушку вперёд. Гориллоид ловко поймал её в объятия, отпустив наконец плечо Фракомбрасса, и одним движением сорвал заклеивающий рот пластырь.
– Гро, это наверняка ловушка! – хрипло выпалила Адирроза. – Они хотят нас убить!
– Я знаю, – невозмутимо ответил Громила. Каракозо вытащил из кармана носовой платок и вытер лоб. По этому сигналу сипапоккулы должны были двумя выстрелами уложить предательницу и гориллоида.
Ничего не произошло.
Он опять промокнул лоб.
– Вспотел? – участливо спросил Громила. – Странно, странно… Денек-то не из жарких!
Один из спецагентов (другой держал Фракомбрасса) шагнул вперёд, запуская руку под пончо; но тут Ёкарный Глаз вступил наконец в дело. Тяжёлая прочная цепь, соединяющая браслеты кандалов на руках и ногах обезьянца, вдруг распалась на четыре куска. В каждой конечности у пирата очутился обрывок длиной примерно в локоть, и все они пришли в движение. Стоявший рядом агент ничего не успел понять: на него внезапно обрушился град ударов. Напарник стремительно выхватил духовую трубку и поднёс её к губам, но выстрелить не успел – гориллоид, руки которого были гораздо длиннее, чем у человека (о чём спецагент опрометчиво позабыл), сделал полшага вперёд и изо всех сил хлопнул ладонями ему по ушам. Незадачливый стрелок рухнул на тротуар, словно куча тряпья. Всё это произошло в течение двух секунд: побледневший, словно мел, Каракозо внезапно оказался один на один со своими врагами.
– Взять их! – взвизгнул он на всю улицу. – Стреляйте!
Крышки нескольких стоявших неподалёку мусорных бачков откинулись. Донельзя разозлённые местом своего последнего пребывания агенты выскочили оттуда, все в ошмётках мусора, ринулись было на Громилу и Фракомбрасса… И застыли, ослеплённые десятками пробивших тёмные окна ближайших домов вспышек. Пустынная улица внезапно ожила: из подъездов высыпала галдящая толпа народу с фотоаппаратами, микрофонами и блокнотами. Вспышки сверкали не переставая.
– Эт-то ещё что такое?! – рявкнул Каракозо.
– Это? О, извини, я совсем забыл представить тебе моих друзей, – ухмыльнулся Громила. – Это репортёры. Вон тот маленький толстый парень в пёстром пончо ведёт колонку криминальной хроники в «Вечернем Бэбилоне», а тот высокий худой – из «Обезьянских известий», ну а остальных я, честно говоря, даже не знаю. Да, чуть не забыл: видишь на балконе бородатый мужик с камерой и девица с софитом? Это телевизионщики. Улыбнись им, если хочешь. Ты теперь суперзвезда, любезный: наконец-то шеф таинственной и ужасной «Веспа Крабро» показался нам воочию! Твоё лицо увидят миллионы!
На Каракозо было страшно смотреть. Его прошиб пот; благообразный венчик седых волос вокруг розовой лысины слипся неопрятными прядями; в груди хрипело. Фракомбрасс нагло ухмылялся, поигрывая цепью и показывая украдкой пальцами ноги кукиш.
– Я иду, шеф! Прошу прощения, я, кажется, опоздал… Ну, кого из этих пристрелить? – Пьяный до невменяемости сипапоккул показался из-за угла, шаря мутным взглядом по толпе.
Стрелялка волочилась за ним по земле, на лбу набухала внушительных размеров гуля. Появление горе-снайпера встретила волна дружного хохота. Это оказалось последней каплей: Каракозо молча развернулся и тяжёлой трусцой бросился прочь, трясущимися руками нашаривая по карманам валидол. Спецагенты последовали его примеру. Недоумевающий сипапоккул вдруг громко икнул.
– Похоже, ты уволен, старина! – сочувственно похлопал его по плечу Громила. – Придётся тебе поискать другую работёнку!
– Уволен? – пробормотал Такери-Такери. – Какая чушь, я отличный снайпер… Почему уволен?
Но на него никто уже не обращал внимания.
Героем этого дня, безусловно, стал Фракомбрасс. Его пламенная речь (плод трудов Громилы) ошеломила всех. Репортеры строчили, как заведённые; немного поодаль Чырвен, старательно пряча за спину руку со сломанным пальцем, распространялся о бесчинствах и злоупотреблениях, вынудивших его обратиться в прессу с разоблачениями собственной организации. Обезьянцы из команды Ча несли вахту на прилегающих к месту действа улочках и крышах домов, чтобы вовремя предупредить о появлении стражи; впрочем, обошлось без этого. Сам Ча вразвалочку подошел к Громиле и с некоторой оторопью покачал головой.
– Ну и кашу ты заварил… Не боишься, что тебе пришьют укрывательство беглых преступников или государственную измену?
– Укрывательство? Измена? О чем ты, парень! Я преподнёс им Ёкарного Глаза, можно сказать, на блюдечке с голубой каёмочкой, а то, что они не смогли его задержать, – это уже их проблема. Ну, а на роль изменника куда больше подходит вон тот тип. – Он ткнул пальцем через плечо в сторону Чырвена. – Только не думаю, что до этого дойдёт: в глазах прессы он теперь герой!
– Ладно… А сейчас я хочу получить своё.
– Пожалуйста. – Громила вытащил вторую половинку карты. – Покажи это Ёкарному Глазу: увидишь, какая у него будет реакция.
– Вообще-то я рассчитывал на тет-а-тет…
– Ну, вот этого я тебе не обещал! – рассмеялся гори ллоид. – Я, знаешь ли, теперь просто конферансье в этом спектакле…
Вечером того же дня Громила, Адирроза и Фраком-брасс сидели на крыше и любовались закатом. Небо было розовато-пурпурного оттенка, словно кто-то растворил в нём несколько крупинок марганцовки; у горизонта синела полоса низких облаков.
– Считай, ты у меня в долгу, сестрёнка, – посмеивался пират. – Ну, просто сам себя не узнаю: отвечаю добром на зло, спасаю бывших врагов… Скоро нимб над головой такой вырастет, что ночью читать можно будет без лампочки!
– Если уж я кому и задолжала, то только Громиле, а никак не тебе! – фыркнула сипапоккула. – Гро, правда… Я даже не знаю, что сказать…
– Да ну, брось… – смутился гори ллоид.
– Значит, теперь мои сокровища будут разыскивать ещё и городские манки? – спросил пират.
– Думаю, да. Вряд ли у Ча хватит ума продать карту кому-нибудь другому; скорее всего он решит попытать счастья сам. Он вообще довольно жадный парень. Скорее всего кто-нибудь шустрый ещё до ночи вставит ему перо под лопатку. Сам знаешь, такие новости быстро расходятся…
– Да уж… Кому-то в конце концов она достанется?
– Гм… Не знаю, но могу предположить – самому подлому из всей этой шатии. Может, попадёт в руки мафиози, а может, городской страже или военным, вся эта крупная рыба друг друга стоит.
– Интересно было бы позырить, как они схлестнутся с парнями в Либерлэнде, если всё же доберутся туда! Я бы поставил на своих – два к одному.
– Неужели ты не чувствуешь никакой ответственности за тех, кто там остался? – возмущённо спросила сипапоккула.
– Они уже большие мальчики и сами вполне могут о себе позаботиться, – лениво отмахнулся Ёкарный Глаз. – Учти, сестрёнка, любой из них с удовольствием спустил бы меня в гальюн, если бы я хоть раз дал слабину.
– Наверное, всё дело в том, что у тебя нет друзей, – задумчиво промолвила Адирроза. – И никогда не было.
– А у тебя они есть, малышка? Мы с тобой – одного поля ягоды; просто ты служишь… То есть служила своим хозяевам, а я – только себе.
– Ошибаешься, пират. У меня есть друзья. Теперь есть.
«Буб-буммм!»
С площадки Среднего Радиуса снова раздался гулкий удар. Здоровенный, вдвое больше человеческого роста барабан Безумных Метеорологов будет звучать всю ночь, возвещая, что праздник в честь возвращения реликвии удался на славу.
Каюкер ухмыльнулся.
Всё получилось даже лучше, чем он предполагал: радость Мардуха, получившего в руки Иннотов талисман, не знала границ – даже жесточайшее утреннее похмелье не смогло её омрачить.
Предыдущим вечером каюкер покинул зал Интеллектуальных Штурмов и Поединков фактически на бровях: несмотря на совершенно ясное сознание, ноги отказывались повиноваться напрочь. Старец так и уснул, положив лицо на стол, рядом с недоеденным огурцом. Иннот кое-как добрался до своей кельи, рухнул на постель и погрузился в сон. Самогонка сделала-таки своё дело: когда он достиг нужного градуса, всё встало на места. Теперь оставалось лишь завершить начатое.